Вызов последнего шага: встретишь Будду - убей Будду, встретишь патриарха - убей патриарха / おかえり、クロ
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
четверг, 19 января 2012
14:44
Доступ к записи ограничен
Вызов последнего шага: встретишь Будду - убей Будду, встретишь патриарха - убей патриарха / おかえり、クロ
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
вторник, 17 января 2012
Вызов последнего шага: встретишь Будду - убей Будду, встретишь патриарха - убей патриарха / おかえり、クロ
Анархи общаются с малком и понемногу офигевают.
И1-Кажется я кое-что понял из сказанного
И2-Ты понял?! Он свел тебя сума!
Во время обсуждения плана дальнейших действий
- И почему по этому квесту у нас из нормальных зацепок только то, что сказал малк?
— Ты украла моё сердце!
— Извини, оно реально нужно для ритуала.
И1-Кажется я кое-что понял из сказанного
И2-Ты понял?! Он свел тебя сума!
Во время обсуждения плана дальнейших действий
- И почему по этому квесту у нас из нормальных зацепок только то, что сказал малк?
— Ты украла моё сердце!
— Извини, оно реально нужно для ритуала.
суббота, 14 января 2012
Вызов последнего шага: встретишь Будду - убей Будду, встретишь патриарха - убей патриарха / おかえり、クロ
xxx - Да, ты любишь людей, ты хороший 
yyy - Очень люблю. Так бы и убил всех. Чтобы не мучались, не страдали.
xxx - Вот. А я не люблю. Пусть живут и мучаются
yyy - Очень люблю. Так бы и убил всех. Чтобы не мучались, не страдали.
xxx - Вот. А я не люблю. Пусть живут и мучаются
пятница, 13 января 2012
21:15
Доступ к записи ограничен
Вызов последнего шага: встретишь Будду - убей Будду, встретишь патриарха - убей патриарха / おかえり、クロ
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
16:51
Доступ к записи ограничен
Вызов последнего шага: встретишь Будду - убей Будду, встретишь патриарха - убей патриарха / おかえり、クロ
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
Вызов последнего шага: встретишь Будду - убей Будду, встретишь патриарха - убей патриарха / おかえり、クロ
На станции было немноголюдно. Это в выходные дни тут не протолкнешься — народ спешит к дачам-соткам-огородам, возделывать и удобрять! — а будни, они и есть будни.
Трудовые, городские.
— Три билета до дома отдыха.
— Обратные брать будете?
Вопрос был задан таким тоном, что верилось: кассирша еще в дни молодости точно так же осведомлялась у колонн, идущих на запад:
«Берлин брать будете?»
— Будем, — прочувствованно ответил я, влажнея глазами.
И кассирша ощутила мой трепет. Молча дала билеты, сдачу и проводила взглядом, прикипев к окошку.
«Псих», — ясно читалось на ее лице.
Трудно было не согласиться. Я и сам-то знал: да, псих. Иначе сидел бы дома, вершил дела обыденные и никуда бы не совал свой горбатый нос, согласно просвещенному мнению здорового эгоизма. Лучше мгновение испытать стыд, зато потом наслаждаться покоем. Ремарк был умницей, цитировать его — сплошное удовольствие, даже если какому-то снобу он кажется излишне сентиментальным. Мы все пишем один сюжет, прав был Миха-балочный… один сюжет, один навсегда, и очень хочется наслаждаться покоем, вчера, сегодня и завтра.
На свете счастья нет, но есть покой и воля. Жаль, что покой нам только снится, и покойник перед смертью потел, радуя близких.
Слова, слова, слова… они что, все сговорились, эти умершие и живые создатели цитат?
Трудовые, городские.
— Три билета до дома отдыха.
— Обратные брать будете?
Вопрос был задан таким тоном, что верилось: кассирша еще в дни молодости точно так же осведомлялась у колонн, идущих на запад:
«Берлин брать будете?»
— Будем, — прочувствованно ответил я, влажнея глазами.
И кассирша ощутила мой трепет. Молча дала билеты, сдачу и проводила взглядом, прикипев к окошку.
«Псих», — ясно читалось на ее лице.
Трудно было не согласиться. Я и сам-то знал: да, псих. Иначе сидел бы дома, вершил дела обыденные и никуда бы не совал свой горбатый нос, согласно просвещенному мнению здорового эгоизма. Лучше мгновение испытать стыд, зато потом наслаждаться покоем. Ремарк был умницей, цитировать его — сплошное удовольствие, даже если какому-то снобу он кажется излишне сентиментальным. Мы все пишем один сюжет, прав был Миха-балочный… один сюжет, один навсегда, и очень хочется наслаждаться покоем, вчера, сегодня и завтра.
На свете счастья нет, но есть покой и воля. Жаль, что покой нам только снится, и покойник перед смертью потел, радуя близких.
Слова, слова, слова… они что, все сговорились, эти умершие и живые создатели цитат?
12:47
Доступ к записи ограничен
Вызов последнего шага: встретишь Будду - убей Будду, встретишь патриарха - убей патриарха / おかえり、クロ
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
Вызов последнего шага: встретишь Будду - убей Будду, встретишь патриарха - убей патриарха / おかえり、クロ
За столом рядом с Мотоеси-Ваби сидел храмовый служка по имени Тэммоку: благообразный старец, являвший собой яркий пример довольства и самодостаточности. Тэммоку провел в обители уже лет тридцать, так и оставшись всего-навсего служкой. Но другой жизни он себе уже и не мыслил, будучи вполне счастлив: жизнь спокойная, размеренная, в меру сытая (а когда брюхо намекает, можно и стянуть втихаря кусок-другой!).
Что еще надо для человека, чтобы спокойно встретить старость?
Не надо было обладать даром Мотоеси, чтобы понять: брата Тэммоку привели в «Озерную обитель» отнюдь не поиски Алмазной Истины.
Как, впрочем, и всех остальных, присутствовавших сейчас в трапезной. Служители Будды вкушали вечернюю трапезу. Вечерняя трапеза — это было то главное, чего здешние обитатели ждали с самого утра, а на следующее утро с удовлетворением или неудовольствием вспоминали. Но разве для того ушел он, Мотоеси, из мира, чтобы день за днем слушать сытое бурчание чужих животов?
"А сам— то ты зачем здесь? -немедленно очнулся от дремы ехидный внутренний голос, поселившийся с недавних пор в голове молодого послушника. — Ты пришел сюда в поисках Пути? Истины? Просветления? Или просто решил убежать от людей, спрятаться в спокойном и тихом местечке? Так чем ты тогда лучше их? Ничем? Значит, жуй молча и получай удовольствие от еды, как все! Если не жаждешь других удовольствий, до которых столь падки послушник Сокусин и бонза Хага!"
Ответить было нечего, вот Мотоеси и жевал.
Молча.
Чужая злорадная похоть медленно таяла внутри, отравляя горечью каждый кусок.
Что еще надо для человека, чтобы спокойно встретить старость?
Не надо было обладать даром Мотоеси, чтобы понять: брата Тэммоку привели в «Озерную обитель» отнюдь не поиски Алмазной Истины.
Как, впрочем, и всех остальных, присутствовавших сейчас в трапезной. Служители Будды вкушали вечернюю трапезу. Вечерняя трапеза — это было то главное, чего здешние обитатели ждали с самого утра, а на следующее утро с удовлетворением или неудовольствием вспоминали. Но разве для того ушел он, Мотоеси, из мира, чтобы день за днем слушать сытое бурчание чужих животов?
"А сам— то ты зачем здесь? -немедленно очнулся от дремы ехидный внутренний голос, поселившийся с недавних пор в голове молодого послушника. — Ты пришел сюда в поисках Пути? Истины? Просветления? Или просто решил убежать от людей, спрятаться в спокойном и тихом местечке? Так чем ты тогда лучше их? Ничем? Значит, жуй молча и получай удовольствие от еды, как все! Если не жаждешь других удовольствий, до которых столь падки послушник Сокусин и бонза Хага!"
Ответить было нечего, вот Мотоеси и жевал.
Молча.
Чужая злорадная похоть медленно таяла внутри, отравляя горечью каждый кусок.
среда, 11 января 2012
Вызов последнего шага: встретишь Будду - убей Будду, встретишь патриарха - убей патриарха / おかえり、クロ
Вам выпало
91
91. Воистину в них иметь будешь крепкую и великую надежду.
Пойти узнать свое предсказание на 2012 год на Сияющем круге Соломона: uborshizzza.livejournal.com/1763195.html
91
91. Воистину в них иметь будешь крепкую и великую надежду.
Пойти узнать свое предсказание на 2012 год на Сияющем круге Соломона: uborshizzza.livejournal.com/1763195.html
вторник, 10 января 2012
Вызов последнего шага: встретишь Будду - убей Будду, встретишь патриарха - убей патриарха / おかえり、クロ
Раз уж речь зашла об этой пьесе, не удержусь от пары цитат своих любимейших персонажей <3
"Актер. Очень приятно. Конечно, мы играли и перед большей аудиторией, но
ведь и качество тоже кой-чего стоит. Я вас сразу признал...
Розенкранц. И кто же мы?
Актер. ...как собратьев по искусству.
Розенкранц. Интересно, а я думал, мы - джентльмены.
Актер. Ну, одни считают, что мы для вас, другие, что вы для нас. Это
две стороны одной монеты. Или одна сторона - двух, поскольку нас тут так
много. (Снова кланяется.) Не аплодируйте слишком громко - этот мир слишком
стар.
Розенкранц. В чем вы специализируетесь?
Актер. Трагедии, сэр. Убийства и разоблачения, общие и частные,
развязки как внезапные, так и неумолимые, мелодрамы с переодеванием на всех
уровнях, включая философский. Мы вводим вас в мир интриги и иллюзии...
клоуны, если угодно, убийцы - мы можем вам представить духов и битвы,
поединки, героев и негодяев, страдающих любовников - можно в стихах; рапиры,
вампиры или то и другое вместе, во всех смыслах, неверных жен и насилуемых
девственниц - за натурализм надбавка, - впрочем, это уже относится к
реализму, для которого существуют свои расценки. Что-то я разогнался, а?"
"Знаете вы хоть одну пристойную пьесу?
Актер. Пьесу?
Розенкранц (выходя вперед, робко, сбивчиво). Представление...
Гильденстерн. Мне показалось, вы называли себя актерами.
Актер (до него доходит). О да, да, конечно; мы актеры, именно, да. Но,
знаете, когда спрос так невелик...
Гильденстерн. Но ты проиграл, нет? Как насчет какого-нибудь грека, а?
Вы ведь знакомы с античными трагедиями? С этими великими классиками убийств?
Все эти типы, эдипы, оресты, инцесты, братья и сестры, лезущие друг на
друга, а также само - -
Розенкранц. Срамо - -
Гильденстерн. Самоубийства... девы, возжаждавшие богов...
Розенкранц. И наоборот.
Гильденстерн. В общем, в этом роде - подходит?
Актер. Да, хотя... знаете, мы скорей принадлежим к школе, для которой
главное кровь, любовь и риторика...
Гильденстерн. Ладно, выбирайте сами... если тут есть из чего.
Актер. Это трудноразделимо, сэр. Ну, мы можем вам выдать кровь и любовь
без риторики или кровь и риторику без любви; но я не могу дать вам любовь и
риторику без крови. Кровь обязательна, сэр, - все это, в общем, кровь,
знаете ли.
Гильденстерн. И это то, что как раз нужно публике?
Актер. Это то, на что мы способны, сэр."
"Актер. Неуверенность - нормальное состояние. Вы не исключение."
"Розенкранц. Да как же - я полагаю, люди пришли отдохнуть, развлечься -
а не за грязным и бессмысленным развратом.
Актер. Ошибаетесь - именно за этим. Убийство, обольщение и инцест, - а
вам чего нужно - хохмочек?
Розенкранц. Я хочу хорошую историю - с началом, серединой и концом.
Актер (к Гильденстерну). А вам?
Гильденстерн. Я предпочел бы искусство как зеркало жизни. Если тебе не
все равно.
Актер. Мне, сэр, все равно. (К обнимающимся любовникам.) Отлично, но не
увлекайтесь. (Они встают; к Гильденстерну.) Мой выход через минуту. Луциан,
племянник короля! (Поворачивается к актерам.) Следующий!"
"Актер (к Гильденстерну). Вы знакомы с этой пьесой, сэр?
Гильденстерн. Нет.
Актер. Бойня - целых восемь трупов. Это у нас получается лучше всего.
Гильденстерн (с силой, накапливавшейся во время пантомимы и комментария
к ней). Ты! Что ты знаешь о смерти?
Актер. Что актерам это удается лучше всего. Они должны выдать все, на
что их талант способен, и их талант - умирание. Они умирают героически,
комически, иронически, медленно, быстро, отвратительно, очаровательно и,
наконец, на котурнах. Лично мое амплуа несколько более общее. Я извлекаю из
мелодрамы суть, которой там часто и нет; но иногда, несмотря на это,
проскальзывает тонкий луч света, который, если под определенным углом,
может, так сказать, пронзить покров смертности.
Розенкранц. И это все, на что они способны, - умирать?
Актер. Нет, нет - они еще красиво убивают. Некоторые убивают даже
красивей, чем умирают. Остальные лучше умирают, чем убивают. Это труппа.
Розенкранц. Который из них который?
Актер. Почти никакой разницы.
Гильденстерн (страх, насмешка). Актеры! Механики дешевых мелодрам! Это
не смерть! (Спокойней.) Вы кричите, давитесь, ползаете на четвереньках - но
ни у кого это не рождает ощущения смерти - никого не застает врасплох, чтоб
в мозгу у них что-то прошептало: "Однажды и ты будешь умирать". (Упрощая.)
Вы умираете столько раз; как же вы рассчитываете, что они поверят в смерть
подлинную?
Актер. Как раз наоборот, это единственный вид смерти, в который они
верят. Они у меня вышколены. У меня однажды был актер, которого приговорили
к виселице за кражу овцы - или барана, - не помню точно. Так я испросил
разрешения повесить его по ходу пьесы - пришлось малость изменить фабулу, но
я посчитал, что так будет эффектней. Вы, может быть, не поверите, но это не
выглядело убедительно. Поколебать их недоверие невозможно, - и когда публика
начала глумиться и швырять помидоры - все кончилось катастрофой! - он ничего
другого не делал, только плакал - совсем не по роли - просто стоял там и
плакал... Нет, больше никогда...
В прекрасном настроении он снова возвращается к пантомиме: два шпиона
ожидают казни от его руки, актер вытаскивает из-за пояса свой кинжал.
Публика знает, чего она хочет, и только этому она согласна верить.
(Шпионам.) Показывайте!
Шпионы умирают, не спеша, но убедительно. Свет начинает меркнуть, и, пока
они умирают, Гильденстерн говорит.
Гильденстерн. Нет, нет, нет... все совсем не так... этого не сыграешь.
Факт смерти не имеет ничего общего с тем... как мы это видим... как это
происходит. Это не кровь и не вопли и падение тел - смерть состоит не в
этом. Просто дело в том, что человек больше не появляется, и все, - сейчас
вы его видите, сейчас - нет, и правда только в том, что в эту минуту он
здесь, а в следующую уже нет, и он больше не вернется - просто уход,
скромный и необъявляемый, - отсутствие, становящееся весомым по мере того,
как оно длится и длится, - пока, наконец, совсем не придавит.
Два шпиона лежат на сцене, еле видимые. Актер выходит вперед и накрывает их
тела плащами. Розенкранц медленно аплодирует."
Ладно. И хватит на этом.
"Актер. Очень приятно. Конечно, мы играли и перед большей аудиторией, но
ведь и качество тоже кой-чего стоит. Я вас сразу признал...
Розенкранц. И кто же мы?
Актер. ...как собратьев по искусству.
Розенкранц. Интересно, а я думал, мы - джентльмены.
Актер. Ну, одни считают, что мы для вас, другие, что вы для нас. Это
две стороны одной монеты. Или одна сторона - двух, поскольку нас тут так
много. (Снова кланяется.) Не аплодируйте слишком громко - этот мир слишком
стар.
Розенкранц. В чем вы специализируетесь?
Актер. Трагедии, сэр. Убийства и разоблачения, общие и частные,
развязки как внезапные, так и неумолимые, мелодрамы с переодеванием на всех
уровнях, включая философский. Мы вводим вас в мир интриги и иллюзии...
клоуны, если угодно, убийцы - мы можем вам представить духов и битвы,
поединки, героев и негодяев, страдающих любовников - можно в стихах; рапиры,
вампиры или то и другое вместе, во всех смыслах, неверных жен и насилуемых
девственниц - за натурализм надбавка, - впрочем, это уже относится к
реализму, для которого существуют свои расценки. Что-то я разогнался, а?"
"Знаете вы хоть одну пристойную пьесу?
Актер. Пьесу?
Розенкранц (выходя вперед, робко, сбивчиво). Представление...
Гильденстерн. Мне показалось, вы называли себя актерами.
Актер (до него доходит). О да, да, конечно; мы актеры, именно, да. Но,
знаете, когда спрос так невелик...
Гильденстерн. Но ты проиграл, нет? Как насчет какого-нибудь грека, а?
Вы ведь знакомы с античными трагедиями? С этими великими классиками убийств?
Все эти типы, эдипы, оресты, инцесты, братья и сестры, лезущие друг на
друга, а также само - -
Розенкранц. Срамо - -
Гильденстерн. Самоубийства... девы, возжаждавшие богов...
Розенкранц. И наоборот.
Гильденстерн. В общем, в этом роде - подходит?
Актер. Да, хотя... знаете, мы скорей принадлежим к школе, для которой
главное кровь, любовь и риторика...
Гильденстерн. Ладно, выбирайте сами... если тут есть из чего.
Актер. Это трудноразделимо, сэр. Ну, мы можем вам выдать кровь и любовь
без риторики или кровь и риторику без любви; но я не могу дать вам любовь и
риторику без крови. Кровь обязательна, сэр, - все это, в общем, кровь,
знаете ли.
Гильденстерн. И это то, что как раз нужно публике?
Актер. Это то, на что мы способны, сэр."
"Актер. Неуверенность - нормальное состояние. Вы не исключение."
"Розенкранц. Да как же - я полагаю, люди пришли отдохнуть, развлечься -
а не за грязным и бессмысленным развратом.
Актер. Ошибаетесь - именно за этим. Убийство, обольщение и инцест, - а
вам чего нужно - хохмочек?
Розенкранц. Я хочу хорошую историю - с началом, серединой и концом.
Актер (к Гильденстерну). А вам?
Гильденстерн. Я предпочел бы искусство как зеркало жизни. Если тебе не
все равно.
Актер. Мне, сэр, все равно. (К обнимающимся любовникам.) Отлично, но не
увлекайтесь. (Они встают; к Гильденстерну.) Мой выход через минуту. Луциан,
племянник короля! (Поворачивается к актерам.) Следующий!"
"Актер (к Гильденстерну). Вы знакомы с этой пьесой, сэр?
Гильденстерн. Нет.
Актер. Бойня - целых восемь трупов. Это у нас получается лучше всего.
Гильденстерн (с силой, накапливавшейся во время пантомимы и комментария
к ней). Ты! Что ты знаешь о смерти?
Актер. Что актерам это удается лучше всего. Они должны выдать все, на
что их талант способен, и их талант - умирание. Они умирают героически,
комически, иронически, медленно, быстро, отвратительно, очаровательно и,
наконец, на котурнах. Лично мое амплуа несколько более общее. Я извлекаю из
мелодрамы суть, которой там часто и нет; но иногда, несмотря на это,
проскальзывает тонкий луч света, который, если под определенным углом,
может, так сказать, пронзить покров смертности.
Розенкранц. И это все, на что они способны, - умирать?
Актер. Нет, нет - они еще красиво убивают. Некоторые убивают даже
красивей, чем умирают. Остальные лучше умирают, чем убивают. Это труппа.
Розенкранц. Который из них который?
Актер. Почти никакой разницы.
Гильденстерн (страх, насмешка). Актеры! Механики дешевых мелодрам! Это
не смерть! (Спокойней.) Вы кричите, давитесь, ползаете на четвереньках - но
ни у кого это не рождает ощущения смерти - никого не застает врасплох, чтоб
в мозгу у них что-то прошептало: "Однажды и ты будешь умирать". (Упрощая.)
Вы умираете столько раз; как же вы рассчитываете, что они поверят в смерть
подлинную?
Актер. Как раз наоборот, это единственный вид смерти, в который они
верят. Они у меня вышколены. У меня однажды был актер, которого приговорили
к виселице за кражу овцы - или барана, - не помню точно. Так я испросил
разрешения повесить его по ходу пьесы - пришлось малость изменить фабулу, но
я посчитал, что так будет эффектней. Вы, может быть, не поверите, но это не
выглядело убедительно. Поколебать их недоверие невозможно, - и когда публика
начала глумиться и швырять помидоры - все кончилось катастрофой! - он ничего
другого не делал, только плакал - совсем не по роли - просто стоял там и
плакал... Нет, больше никогда...
В прекрасном настроении он снова возвращается к пантомиме: два шпиона
ожидают казни от его руки, актер вытаскивает из-за пояса свой кинжал.
Публика знает, чего она хочет, и только этому она согласна верить.
(Шпионам.) Показывайте!
Шпионы умирают, не спеша, но убедительно. Свет начинает меркнуть, и, пока
они умирают, Гильденстерн говорит.
Гильденстерн. Нет, нет, нет... все совсем не так... этого не сыграешь.
Факт смерти не имеет ничего общего с тем... как мы это видим... как это
происходит. Это не кровь и не вопли и падение тел - смерть состоит не в
этом. Просто дело в том, что человек больше не появляется, и все, - сейчас
вы его видите, сейчас - нет, и правда только в том, что в эту минуту он
здесь, а в следующую уже нет, и он больше не вернется - просто уход,
скромный и необъявляемый, - отсутствие, становящееся весомым по мере того,
как оно длится и длится, - пока, наконец, совсем не придавит.
Два шпиона лежат на сцене, еле видимые. Актер выходит вперед и накрывает их
тела плащами. Розенкранц медленно аплодирует."
Ладно. И хватит на этом.
Вызов последнего шага: встретишь Будду - убей Будду, встретишь патриарха - убей патриарха / おかえり、クロ
Это его девиз: «Малознакомого собеседника надо чуть-чуть раздражать, тогда он злится и говорит правду».
Вот понимаю. У меня бывает подобное настроение.
Вот понимаю. У меня бывает подобное настроение.
понедельник, 09 января 2012
Вызов последнего шага: встретишь Будду - убей Будду, встретишь патриарха - убей патриарха / おかえり、クロ
ко вчерашнему:
Как бы, обычно я не тот человек, кто говорит что-нибудь вроде "Позор этого не знать/не видеть/не читать", но меня удивило, что данный конкретный человек не знает, похоже, ни фильм, ни пьесу...
о другом вчерашнем:
Лира, у меня приступ лени, я не буду фотографировать календарь, ладно? Хотя он мне действительно понравился, спасибо
Как бы, обычно я не тот человек, кто говорит что-нибудь вроде "Позор этого не знать/не видеть/не читать", но меня удивило, что данный конкретный человек не знает, похоже, ни фильм, ни пьесу...
о другом вчерашнем:
Лира, у меня приступ лени, я не буду фотографировать календарь, ладно? Хотя он мне действительно понравился, спасибо
воскресенье, 08 января 2012
22:26
Доступ к записи ограничен
Вызов последнего шага: встретишь Будду - убей Будду, встретишь патриарха - убей патриарха / おかえり、クロ
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
Вызов последнего шага: встретишь Будду - убей Будду, встретишь патриарха - убей патриарха / おかえり、クロ
Игнис: чорт, как осложняет шмон трупаков присутствие гудового клира в партии. Бедняга пелоровец оплакивает напавшего, а шмонать толком некому.
блин, и варвар, отрубил бошку трупу и пошел жрать, а нет чтоб трофеи собрать...
хорошо хоть не бошку...
Наша ДМ-ка жаловалась:
Никогда больше не возьмет никакой кошкоподобной расы в днд! Мощно завернутый детективный сюжет в городе, а партия гыгыкает над партийным плутом-ракшасом, девушки някают, парни песочницу ищут, а он под деревом спит...
блин, и варвар, отрубил бошку трупу и пошел жрать, а нет чтоб трофеи собрать...
хорошо хоть не бошку...
Наша ДМ-ка жаловалась:
Никогда больше не возьмет никакой кошкоподобной расы в днд! Мощно завернутый детективный сюжет в городе, а партия гыгыкает над партийным плутом-ракшасом, девушки някают, парни песочницу ищут, а он под деревом спит...
21:43
Доступ к записи ограничен
Вызов последнего шага: встретишь Будду - убей Будду, встретишь патриарха - убей патриарха / おかえり、クロ
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
09:09
Доступ к записи ограничен
Вызов последнего шага: встретишь Будду - убей Будду, встретишь патриарха - убей патриарха / おかえり、クロ
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
четверг, 05 января 2012
18:16
Доступ к записи ограничен
Вызов последнего шага: встретишь Будду - убей Будду, встретишь патриарха - убей патриарха / おかえり、クロ
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
12:33
Доступ к записи ограничен
Вызов последнего шага: встретишь Будду - убей Будду, встретишь патриарха - убей патриарха / おかえり、クロ
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
среда, 04 января 2012
Вызов последнего шага: встретишь Будду - убей Будду, встретишь патриарха - убей патриарха / おかえり、クロ
Попалась мне рецензия на просторах интернета на Письма с Иводзимы...
ajvideo.ru/pisma-s-ivo-dzhimy.html
Собственно, то, о чём говорят те же Олди с Задорновым, к примеру, и что я так ненавижу в людях: рецензия написана на желании даже не бета - дельта-представителя рода людского в отсутствие альфа-представителей и вероятности личной встречи закидать какашками и банановой кожурой столько, сколько сможет, маскируя вежливостью формулировок, дабы максимально снизить вероятность уличить в этом желании... Так же - подтверждая слова как минимум упомянутого ранее дуета - явно видно, что писавшее рецензию создание считает хорошим фильмом, по крайней мере военным, тот, где будет максимально возможное количество спецэффектов в минимум задействованного времени - и кишок, пожалуйста, побольше. Весь фокус Иствуда на людях выкидывается как скучный и банальный.
И после этого вы предлагаете мне любить людей? Только отдельных представителей, исключительно
ajvideo.ru/pisma-s-ivo-dzhimy.html
Собственно, то, о чём говорят те же Олди с Задорновым, к примеру, и что я так ненавижу в людях: рецензия написана на желании даже не бета - дельта-представителя рода людского в отсутствие альфа-представителей и вероятности личной встречи закидать какашками и банановой кожурой столько, сколько сможет, маскируя вежливостью формулировок, дабы максимально снизить вероятность уличить в этом желании... Так же - подтверждая слова как минимум упомянутого ранее дуета - явно видно, что писавшее рецензию создание считает хорошим фильмом, по крайней мере военным, тот, где будет максимально возможное количество спецэффектов в минимум задействованного времени - и кишок, пожалуйста, побольше. Весь фокус Иствуда на людях выкидывается как скучный и банальный.
И после этого вы предлагаете мне любить людей? Только отдельных представителей, исключительно