Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

От  Даха

Новые подушечки "Стиморол" - теперь без наволочки

Мир был так прекрасен, пока в нем не появились идеалисты.

Рожденный ползать летать не может. Но может заползти так высоко, что рожденные летать будут ползать перед ним.

Если ты никого не боишься - значит ты самый страшный!

Нет такой чистой и светлой мысли, которую бы русский человек не смог выразить в грязной матерной форме.

Из-за плохой погоды вылет задерживается. Справляйтесь сами. Аист.

Я так люблю свою работу! Могу часами на нее смотреть.

Когда Господь Бог только приступал к созданию мира, у него тоже еще сохранялись кой-какие иллюзии.

В России сейчас возможны два варианта развития событий - НАИХУДШИЙ и МАЛОВЕРОЯТНЫЙ.

Чем сложнее и грандиознее план, тем больше шансов, что он провалится (из законов Паркинсона)

Подчеркнуто особенно понравившееся

@темы: Стащено от, Юмор

---

Моя любимая притча

3. БЕГСТВО ОТ ТЕНИ
13 октября 1974 г.
"Был один человек, которого беспокоил вид его собственной тени и которому настолько не нравилась собственные шаги, что он решил избавиться и от того, и от другого.
Для этого он избрал метод, который заключается в том, чтобы убежать от них. Итак, он вскочил а побежал, но каждый раз, когда он опускал ногу, это был еще один шаг, и в то же время его тень держалось за него без малейшего труда. Он отнес свою неудачу к тому, что бежал недостаточно быстро.
Итак, он побежал быстрее и быстрее, без остановки, пока в конце концов не свалился мертвым.
Он не смог понять, что если он просто вступит в тень, его тень исчезнет, а если он сядет и останется недвижимым, тогда не будет больше шагов".
Человек сам творит свое смятение лишь потому, что он продол­жает отвергать себя, продолжает не принимать себя. Тогда тво­рится цепь замешательства, внутреннего хаоса и несчастья. Поче­му бы вам не принять себя таким, как вы есть? Что не так? Все бытие принимает вас таким, как вы есть, но не вы. Вы должны достичь некого идеала. Этот идеал всегда в будущем. Он и должен там быть, так как никакого идеала не может быть в настоящем, а будущего нигде нет, оно еще не родилось. Из-за этого идеала вы живете в будущем, которое не что иное, как греза. Из-за этого идеала вы не можете жить здесь, и сейчас, из-за него вы обвиняете себя.
Все идеологии, все идеалы обвиняют, так как тогда в вашем уме создан некий образ, а когда вы сопоставляете себя с этим образом, вы всегда чувствуете, что чего-то не хватает, что-то утрачивается.
Ничего не не хватает, ничего не утрачивается: вы совершенны настолько, насколько это возможно. Попытайтесь это понять, так как только тогда вы сможете понять притчу Чжуан-цзы. Это одна из самых прекрасных притч, которую когда-либо кто-нибудь рассказывал, и она уходит очень глубоко в самый механизм челове­ческого ума. Зачем продолжать носить в уме идеалы? Почему они подобны богам? Кто мешает? Кто блокирует вам путь? В этот самый момент почему вы не можете наслаждаться и быть блаженным? Где этот блок?
Блок приходит через идеалы... Как вы можете наслаждаться? Вы настолько переполнены гневом, что вначале должен уйти гнев. Как вы можете быть блаженным? Вы настолько переполнены сексуальностью, что в начале должен уйти секс. Как вы можете быть подобны богам, празднующим этот самый миг? Вы перепол­нены такой алчностью, страстью, гневом, что сначала они должны уйти. Тогда вы будете подобны богам.
Вот как творится идеал, и из-за идеала вы становитесь осужда­ющим. Сопоставьте себя с идеалом — и вы никогда не будете совершенны, это невозможно. Если вы говорите "если", тогда блаженство невозможно, так как это "если" — величайшее смяте­ние. Если вы говорите: "если те условия будут исполнены, тогда я буду блаженным", тогда эти условия никогда не будут исполнены. И даже если эти условия выполнены, вы к тому времени утратите способность праздновать и наслаждаться. Даже больше того: когда эти условия выполнены, хотя они и не могут быть выполнены, ваш ум сотворит новые идеалы.
Вот как вы утрачивали жизнь за жизнью. Вы творите идеал, а потом хотите быть этим идеалом, потом вы чувствуете себя виноватым и ниже, чем раньше. Из-за вашего грезящего ума ваша реальность обвиняется, грезы тревожат вас.
Я говорю вам прямо противоположное: будьте как боги каждый момент. Пусть будет гнев, пусть будет секс, пусть будет алчность — празднуйте жизнь. И вновь и вновь вы почувствуете больше празднования, меньше гнева, больше блаженства, меньше алчно­сти, больше радости, меньше секса. Тогда вы вступили на правиль­ный путь. И не иначе.
Когда кто-то может праздновать жизнь в ее всеобщности, тогда все, что неправильно, исчезает, но если вы сначала делаете приготовления, чтобы неправильное исчезло, оно никогда не исчезнет.
Это все равно, как бороться с темнотой. Ваш дом наполнен темнотой, а вы спрашиваете: "Как я могу зажечь свечу? До того, как я зажгу свечу, эта темнота должна быть рассеяна". Вот что вы делаете.
Вы говорите, что сначала должна уйти алчность, а потом будет самадхи, экстаз. Вы глупы! Вы говорите, что вначале должна уйти темнота, а потом вы сможете зажечь свечу, как если бы темнота могла вам помешать. Темнота — это ничтожество, она — ничто, в ней нет основательности, это просто отсутствие, а не присут­ствие, она — просто отсутствие света. Зажгите свет — и темнота исчезнет.
Празднуйте, станьте блаженным пламенем, и все, что непра­вильно, исчезнет. Гнев, алчность, секс и что бы еще вы ни назвали, не является основательным, это лишь отсутствие блаженной, экстатической жизни.
Из-за того, что вы не можете наслаждаться, вы гневливы. Это не кто-то творит ваш гнев: из-за того, что вы не можете наслаж­даться, вы в большом несчастье, — вот почему вы гневливы. Другие это только извинение. Из-за того, что вы не можете праздновать, с вами не происходит любовь, отсюда секс. Это обоснование теней, а потом ум говорит: "Сначала разрушь это, а потом будет схождение Бога".
Это одна из самых патентованных глупостей человечества, самая древняя, и она следует за каждым. Вам трудно подумать, что в этот самый момент вы — боги, но я спрашиваю вас: чего не хватает? Что утрачено? Вы живы, вы дышите, сознаете — чего еще вам нужно? В этот самый момент будьте подобны богам. Даже если вы чувству­ете, что это просто "как если бы", не тревожьтесь, начинайте с "как если бы", а вскоре за этим последует реальность, потому что реальность — это вы, а если вы начали существовать как бог, все беды, все смятение, вся темнота исчезают. Становитесь светом, и это становление не имеет никаких условий, чтобы быть выполненным.
Теперь я перехожу к этой прекрасной притче.
"Был один человек, которого настолько беспокоил вид его собственной тени и которому настолько не нравились его собственные шаги, что он решил избавиться и от того, и от другого".
Помните: этот человек — вы, этот человек существует в каждом. Таким образом вы себя ведете, это тоже ваша логика — бегство от­тени. Этот человек был взволнован видом своей тени. Почему? Что плохого? Почему он должен тревожиться по поводу тени? Потому, что как вы могли слышать, мечтатели говорили, что боги не имеют теней. Когда они ходят, никакой тени не образуется. Этот человек был обеспокоен из-за богов. Говорят, что на небесах встает солнце и ходят боги, но у них нет никаких теней, они прозрачны, но я говорю вам, что это — просто мечта: нигде ничего не существует и не может существовать без тени. Если это есть, тогда и тень будет создана. Если этого нет, тогда тень может исчезнуть.
Быть — значит создать тень. Ваш гнев, ваш секс, ваша алчность — все это тени, но помните, что они — тени. Они ощущаются, и все же их нет, — это и есть значение тени. Они не субстанциональны. Тень — это просто отсутствие: вы стоите, солнечные лучи падают на вас, и из-за вас некоторые лучи не могут пройти. Тогда создается фигура — фигура тени. Это просто отсутствие: вы заслоняете солнце, вот почему создается тень.
Тень не субстанциональна, а вы субстанциональны, вот почему создается тень. Если бы вы были подобны призраку, тогда тени не было бы. И ангелы в раю не что иное, как призраки, вымышленные вами и вашими идеологами — людьми, которые творят идеалы.
Этот человек был обеспокоен, так как он слышал, что станет богом только тогда, когда исчезнет тень.
"Был один человек, которого настолько беспокоил вид его собственной тени а которому так не нравились его собственные шаги, что он решал избавиться и от того, а от другого".
В чем ваше беспокойство? Если вы пойдете вглубь, вы не найдете там ничего, кроме звука собственных шагов. Почему вы так обеспокоены звуком собственных шагов? Вы субстанциональ­ны, так что должно быть немного звука — вы должны принять это! Но человек слышал историк" о том, что у богов нет тени, а когда они ходят, не возникает никакого звука шагов.
Эти боги могут быть ни чем иным, как объектом мечтаний, они существуют лишь в уме. Этих небес нигде не существует.
Когда нечто существует, вокруг этого создается звук — шаги, тени. Таковы вещи, и вы с этим ничего не можете поделать — такова природа. Если вы пытаетесь с этим что-нибудь сделать, вы идете неправильным путем; если вы пытаетесь с этим что-нибудь сделать, вся ваша жизнь будет растрачена и в конце вы почувствуете, что никуда не попали. Тень остается, шаги творят звуки, и смерть стучится в дверь.
До того, как смерть постучит, примите себя — и тогда случится чудо. Чудо в том, что когда вы принимаете себя, вы не убегаете от себя
Прямо сейчас каждый из вас убегает от себя. Даже если вы приходите ко мне, вы приходите как часть собственного бегства от себя. вот почему вы не можете меня достичь: в этом разрыв. Если вы пришли ко мне, чтобы убежать от себя, вы не можете прийти ко мне, так как все мое усилие состоит в том, чтобы помочь вам не убегать от себя.
Не пытайтесь убежать от себя — вы не можете быть больше никем: у вас есть определенное назначение и индивидуальность. Так же как на вашем пальце есть узор, уникальный и индивидуальный — такой тип пальца никогда не существовал до этого и никогда не будет существовать, он принадлежит только вам, никогда не было ничего подобного. Тот же случай и с вашим существом: вы имеете уникальное и индивидуальное существо, оно несравненно, его никогда раньше не было и никогда не будет потом. Только вы им обладаете. Празднуйте это!
Нечто уникальное происходит с каждым, Бог преподносит каждому уникальный подарок, а вы его отвергаете! Вы хотите чего-нибудь получше! Вы пытаетесь быть мудрее, чем бытие; вы пытаетесь быть мудрее, чем Дао, а тогда вы не правы. Помните: часть никогда не может быть мудрее, чем целое, что бы ни делала. Целое — это окончательное, вы не можете этого изменить. Вы можете сделать усилие, чтобы это изменить, и можете потратить свою жизнь, но с помощью этого ничего не будет достигнуто.
Целое безбрежно, вы — лишь атомная клеточка. Океан безбре­жен, вы — лишь капля в нем. Ведь океан солон, а вы пытаетесь быть сладким. Это невозможно, но это хочет делать невозможное, трудное, то, чего нельзя сделать. А Чжуан-цзы говорит, что легкое — правильно.
Почему бы вам не быть легким и принимающим? Почему бы не сказать "да" тени? В тот миг, когда вы говорите "да", вы забываете о ней — и она исчезает, во всяком случае из ума, даже если она остается с телом.
В чем проблема? Как тень творит проблему? Зачем из нее делать проблему? Такие, какие вы есть прямо сейчас, вы делаете пробле­му из всего.
Этот человек был ошеломлен, обеспокоен видом собственной тени. Ему бы хотелось быть подобным богу, ему хотелось быть без тени. Но вы уже подобны богу и вы не можете быть ничем иным, чем вы уже являетесь. Как вы можете быть иным? Вы можете быть только тем, что вы уже есть. Все становление — это просто движение по направлению к существу, которое уже есть там. Вы можете искать и стучать в двери других, но это лишь игра в прятки с собой. Вам известно, как много вы стучите в двери других и как много вы ищете здесь и там. В конце концов вы придете к своему и к пониманию того, что ваше всегда было там. Никто не может этого забрать — природу Дао нельзя забрать у вас.
Этот человек был встревожен из-за своей тени. Метод, который он избрал, был такой — убежать от этого. Это метод, который избирает каждый. Похоже, что ум порочно логичен. Например, если вы почувствуете гнев, что вы делаете? Ум скажет: "Не гневайся, держись обета". Что вы сделаете? Вы подавите его, и чем больше вы подавляете его, тем глубже будет двигаться гнев к самым корням вашего существа. Тогда вы уже не будете времена­ми гневаться, а временами нет, — если вы его слишком подавили, вы будете гневны постоянно, он станет вашей кровью, повсюду будет разлит яд, который проникает во все отношения.
Даже если вы кого-то любите, в этом будет гнев, и любовь станет мучением. Даже если вы пытаетесь кому-нибудь помочь, в этой помощи будет яд, так как яд — в вас. И все ваши действия будут нести его, они будут отражать вас. Когда вы его вновь почувствуете, ум скажет: "Ты его подавил еще недостаточно, подавляй больше". Но гнев существует там из-за подавления, а ум говорит: "Подавляй больше!" Но тогда и гнева будет больше.
Ваш ум сексуален из-за подавления, а ум говорит: "Подавляй это больше, найди новые методы, пути и способы подавлять это больше, так, чтобы расцвела брахмачарья". Но она не может расцвести таким образом. Через подавление секс идет не только в тело, — он идет в ум, он остается церебральным. Тогда человек продолжает думать о нем вновь и вновь. Поэтому в мире так много порнографии.
Почему люди так любят рассматривать картинки с голыми женщинами? Разве самих женщин недостаточно? Они есть, их более, чем достаточно! Так в чем же нужда? Картинки всегда более сексуальны, чем реальные женщины. У реальной женщины есть тело и тень, и ее шаги будут раздаваться, и будет твориться звук, а фотография — это мечта, она совершенно мечтательна. церебральна, и у нее нет тени.
Реальная женщина будет тяжело дышать, и будет запах ее тела, а картинка никогда не задыхается, ее тело никогда не пахнет. Реальная женщина может гневаться, а картинка никогда не гнева­ется. У реальной женщины есть возраст, она стареет, а картинка всегда остается юной и свежей. Картинка просто ментальна. Те, кто подавляют секс в теле, становятся сексуальными ментально. Тогда их ум в сексуальности и тогда это — болезнь.
Если вы чувствуете голод, прекрасно! Ешьте! Но если вы постоянно думаете о пище, тогда это одержимость и болезнь. Когда вы чувствуете голод, это хорошо, если вы поели и покончили с этим, но вы никогда ни с чем не кончаете — и все идет в ум.
Жена муллы Насреддина была больна, и ее прооперировали. Несколько дней назад она вернулась из больницы. Я спросил у Насреддина: "Как твоя жена? Она оправилась после больницы?"
Он ответил: "Нет, она все еще говорит о ней".
Если вы думаете о чем-то, говорите о чем-то, оно — там, и теперь это более опасно, так как тело оправится, а ум может продолжать и продолжать до бесконечности. Тело может оправиться, но ум никогда.
Если вы подавляете голод в теле, он переходит в ум: проблема не была отброшена, она внедрилась в вас. Подавляйте что-нибудь — и оно перейдет к самым корням. Тогда ум скажет, что если вы не подавили, значит что-то не так — вы еще не делаете нужных усилий. Делайте больше усилий.
'Метод, который он избрал, заключался в том, чтобы убежать от них".
У ума только две альтернативы: бороться или убежать. Когда есть проблема, ум говорит: "Либо бороться с ним, либо бежать". И обе неправильны. Если вы боретесь, вы остаетесь с проблемой; если вы боретесь, проблема будет постоянно оставаться: если вы боретесь, вы разделены, так как проблема не снаружи, а внутри. Например, если есть гнев и вы боретесь с ним, что произойдет? Половина вашего существа будет в гневе, а половина — с этой идеей борьбы. Это так, как будто ваши руки борются друг с другом. Кто победит? Вы просто будете рассеивать энергию, никто не будет победителем.
Вы можете водить себя за нос, будто теперь вы подавили свой гнев — ведь теперь вы сидите на своем гневе, но тогда вы не можете сидеть на нем постоянно, не позволяя себе даже мига отдыха: если вы забудете о нем хоть на миг, вы утратите всю свою победу. Поэтому люди, которые подавили что-то, всегда сидят на этих подавленных вещах, и всегда боятся. Они не могут расслабиться. Почему расслабление стало таким трудным? Почему вы не можете спать? Почему вы не можете расслабиться? Почему вы не можете быть в позволении? Потому, что вы столь многое подавили, и вы боитесь, что если вы расслабитесь, оно вновь появится.
Ваши так называемые религиозные люди не могут расслабиться, они напряжены, и напряжение от этого: они что-то подавили, а вы говорите им расслабиться. Они знают, что если они расслабятся, придет враг. Они не могут расслабиться. Они боятся заснуть.
Пойдите к вашим махатмам: они больше боятся сна, чем чего бы то ни было. В своем уме они думают, что когда-нибудь они станут способны вообще не спать. Они урезают свои часы сна с 8 до б часов, с 6 до 5, с 5 до 3, до 2. И если старый монах, саньясин может спать всего 2 часа в сутки, об этом думают как о каком-то достиже­нии. Это глупо. Это не достижение. И это не то, что имеет в виду Кришна, когда он говорит в Гите, что когда мир спит, йоги бодрствуют.
Смысл не в этом. Смысл в том, что тело расслаблено, тело спит, но внутреннее сознание остается бдительным даже во сне. Это совер­шенно другое, это не имеет ничего общего с обычным. В действитель­ности йоги спят лучше, чем вы. Йог будет спать, так как он может расслабиться, он не боится, но эти так называемые религиозные люда боятся, что в их снах выйдет наружу все, что они подавили.
Махатма Ганди написал в своей автобиографии: "Я стал побе­дителем секса, но только в часы бодрствования, а во сне сексу­альные грезы продолжали оставаться". Они будут оставаться, так как подавленное войдет в сновидение. Почему в сновидение? Потому, что теперь, когда вы спите, цензор расслабился, а борца нет, он спит. И враг забьет ключом.
Ум думает: или борись, — а если вы боретесь, тогда подавляйте, или беги. Но куда вам бежать? Даже если вы пойдете в Гималаи, гнев последует за вами — это ваша тень; секс последует за вами — это ваша тень. Куда бы вы ни пошли, ваша тень будет с вами.
"Метод, который он избрал, состоял в том, чтобы убежать от них. Поэтому он вскочил и побежал, но каждый раз, когда он опускал ногу, это был еще один шаг, в то время как его тень держалась с ним без всякого труда".
Он был удивлен — ведь он так быстро бежал, но для тени не возникло никаких трудностей: тень следовала за ним с легкостью, даже не задыхаясь, не дыша тяжело.
Со стороны тени нет никаких трудностей, так как тень — не субстанциональна, тень — это никто. Человек может задыхаться, он может дышать с трудом, но тень всегда от него ни на шаг. Тень не может покинуть вас таким образом: ни борьба, ни бегство не помогут. Куда вам бежать? Куда бы вы ни бежали, вы понесете с собой себя — и ваша тень тоже будет там.
"Он объяснил свою неудачу тем, что не бежал достаточно быстро, поэтому он бежал быстрее и быстрее, без остановки, пока в конце концов не упал мертвый".
Нужно понять логику ума. Если вы не поймете это, вы станете его жертвой. У ума порочная логика, это порочный круг, — она круговая. Если вы слушаете его, тогда каждый шаг будет вести вас все дальше и дальше по кругу. Этот человек совершенно логичен, вы не сможете найти ни одной ошибки, ни одного изъяна в его логике. Нет никаких прорех: он настолько же совершенен в логике, как Аристотель. Он говорит, что если тень следует за ним, это показывает, что он бежит недостаточно быстро. Значит он должен бежать быстрее и быстрее — и тогда придет момент, когда тень не будет способна следовать за ним. Но тень — ваша, и тень —никто. Это не кто-то еще следует за вами. Если бы это было так, тогда логика была бы верна.
Помните: когда есть кто-то еще, ум всегда прав; когда вы одни, ум всегда неправ. В обществе, с другими ум почти всегда прав; с самим собой, в изоляции ум всегда неправ. Почему? Потому, что ум — это просто инструмент, чтобы существовать с другими, это просто техника, чтобы помочь вам быть с другими, но с вами ему нечего делать. Ум нужен из-за общества.
Если ребенок родился и не связан ни с каким обществом, тогда ум не развивается, тогда ума не будет. Такое случалось много раз. Это случилось вблизи Калькутты, 30 или 40 лет назад: одну девочку похитили волки, которые заботились о ней, и она выросла. Ей было 14 лет. когда ее снова вернули в общество, но она была просто волчонком — у нее совсем не было человеческого ума. Она бегала на четвереньках и была очень опасна. Ей было нужно есть сырое мясо. И она была очень сильна: даже 8 сильных мужчин не могли удержать ее. У нее был волчий ум. Она должна была расти с волками, в обществе волков, поэтому она и выросла с волчьим умом. Ее невозможно было научить стоять на двух ногах. Она пыталась сделать 2-3 шага и вновь падала на четвереньки, но на четверенькax она могла бегать так, что никто не мог догнать ее.
И снова, всего 10 лет назад, в Уттар Прадеше, рядом с Лакнау нашли мальчика. Случилось то же самое: волки, похоже, любят маленьких детей. Они взрастили мальчика. Когда его обнаружили, ему было около 12 лет. На этот раз врачи старались еще больше: они госпитализировали его, делали ему массаж, они пытались сделать из него человека, а все его существо уклонялось, и в результате через 6 месяцев ребенок был мертв. Когда его поймали, он был настолько здоров, что ни одно человеческое существо никогда не может быть так здорово. Он был диким, он был волком, а когда его госпитализировали и начали лечить, он стал больным. За 6 месяцев они его убили. Они пытались создать в нем человеческий ум, но это было невозможно. Они добились успеха лишь в одном: он стал произносить одно слово — свое имя. Они назвали его Ром.
За 6 месяцев это был их единственный успех. Если они его спрашивали "как твое имя?", волчонок говорит: Ром. Вот и все.
Ум — общественная функция. Волку нужен ум для волчьего общества, человеку нужен ум для человеческого общества. И из-за этого существует так много типов человеческих умов, так как на земле так много обществ.
У индуиста ум отличен от магометанского; христианин отлича­ется умом от туземца; ум русского отличен от ума американца. Они по-разному видят, у них различная перспектива и интерпретация. Одно и то же видится различным образом. Почему? Потому что для того, чтобы существовать в конкретном обществе, вам нужен конкретный ум. В России, если вы верите в бога, о вас подумают, что вы безумны. В Индии, если вы не верите в бога. о вас подумают, что вы безумны.
Однажды случилось так, что я проводил занятия в медицинском лагере, и две собаки следили за людьми, делающими динамиче­скую медитацию, с хаотической выразительностью. И я услышал тогда, как одна собака сказала другой: "Когда я делаю это, хозяин дает мне таблетки от глистов! Он думает, что я безумна!" Где бы вы ни были в мире, будьте бдительны — не занимайтесь динамической медитацией перед другими: они подумают, что вы сошли с ума.
Каждый укоренен в уме, и любой ум фрагментарен. Нужно отбросить ум — только тогда с вами случится космический ум, универсальный разум.
Этот фрагментарный ум просто метод, функция общества. Вам нужен язык, чтобы говорить с другими: вам нужен ум, чтобы вступать в отношения с другими. Помните: ум всегда прав, когда вы пользуетесь им с другими, и почти всегда неправ, когда вы начинаете пользоваться им с самим собой.
Этот человек был прав. Если кто-то еще следовал за ним, тогда он был прав, абсолютно прав; он бежал еще недостаточно быстро и поэтому другой следовал за ним. Но он был неправ, потому что никого еще там не было. Ум был бесполезен. Ум — для других, медитация — для себя. Ум — для других, не-ум — для себя. В этом весь упор Чжуан-цзы, или дзен, или хасидов, или суфиев — всех тех, кто знает, — Будды. Иисуса, Мухаммеда. всех, кто был известен. Весь упор на этом: ум — для других, не-ум — для себя.
Этот человек попал в беду, так как он пользовался умом для себя, а у ума своя собственная цель. Ум сказал: "Быстрее, быстрее! Если ты побежишь еще быстрее, эта тень не будет в состоянии за тобой последовать".
"Он приписал свою неудачу тому факту, что он бежит недостаточно быстро".
Неудача была первым делом из-за того, что он бежал, но ум не может сказать такого, ум этим не накормишь. Это компьютер, и вы должны питать его, он — механизм, он не может дать вам ничего нового, он может дать лишь то, чем вы накормили его. Ум не может дать ничего нового: все, что он дает вам, заимствовано, и если вы привязаны к слушанию того, что он вам говорит, вы окажетесь в беде, когда обратите его на себя. Когда приходит конверсия, обращение к истоку, тогда вы почувствуете трудность, потому что тогда ум совершенно бесполезен, даже не только бесполезен, но он — определенная помеха, он вреден, так что отбросьте его.
Я слышал: случилось так, что однажды сын муллы Насреддина пришел домой из своей прогрессивной школы и принес книгу по сексологии. Мать была очень встревожена, но ждала, когда придет Насреддин. Что-то нужно было делать — эта прогрессивная школа зашла слишком далеко! Когда Насреддин пришел, его жена показала ему книгу. Насреддин поднялся наверх, чтобы поискать, где его сын. Он нашел его в комнате, целующего служанку. И Насреддин сказал: "Сын, когда закончишь домашнее задание, спустись ко мне".
Но это логично! У логики свои собственные шаги, и каждый шаг следует из другого, и этому нет конца.
Этот человек следовал своему уму, поэтому он и бежал быстрее и быстрее, без остановки, пока, наконец, не свалился мертвым. Быстрее и быстрее без остановки — только тогда смерть может случиться.
Наблюдали ли вы когда-нибудь, что жизнь с вами еще не случилась? Наблюдали ли вы, что никогда не было доже простого мига, когда бы с вами случилась жизнь как таковая? Вы еще не испытали простого мига блаженства, о котором говорят Чжуан-цзы и Будда. А что продолжает происходить с вами? Ничего, кроме смерти, и чем ближе вы подходите к смерти, тем быстрее бежите, так как вы думаете, что чем быстрее вы будете бежать, тем больше шанс убежать.
Куда вы бежите так быстро? Человек и человеческий ум всегда сходили с ума по скорости, как будто куда-то двигались и скорость была нужна. Вот мы и становимся более и более скоростными. Куда вы бежите? В конце концов, будете вы двигаться медленно или быстро, вы достигнете смерти.
Есть такая суфийская история. Одному царю приснилось, что Пришла его смерть. Во сне он увидел стоящую тень и спросил: "Кто ты?" Тень сказала: "Я твоя смерть, и завтра ко времени захода солнца я приду за тобой".
Царь хотел спросить, есть ли какой-нибудь способ бежать, но не смог, так как сильно испугался, что сон разрушится. И тень исчезла.
Царь тяжело дышал и дрожал. Посреди ночи он созвал своих мудрецов и сказал: "Отыщите смысл этого сна". А как вы знаете, вы не сможете найти более глупых людей, чем мудрецы. Они побежали по домам и принесли свои писания. Это были большие-большие тома. И они стали советоваться и спорить, обсуждать и драться друг с другом и доказывать.
Слушая их разговор, царь становился все более и более раз­очарованным: они не приходили к согласию ни по одному пункту, они принадлежали к разным сектам, как это всегда бывает с мудрецами. Они не принадлежали самим себе, они принадлежали к некой мертвой традиции; один был индуистом, другой магомета­нином, третий христианином. Они принесли с собой свои писания и все пытались и пытались, и когда они вступили в спор, они совсем обезумели и спорили больше и больше.
Царь был очень встревожен, так как солнце уже поднималось, а когда солнце поднимается, не долго и до того, что оно будет садиться, так как восход в действительности является закатом, — он уже начался: путешествие началось, и через 12 часов солнце сядет. Он пытался их прервать, но они сказали: "Не прерывай нас, это серьезный вопрос".
Один старик, который служил царю всю его жизнь, подошел к нему и шепнул на ухо: "Тебе лучше бежать, так как эти люди никогда не придут ни к какому заключению. Они будут обсуждать и спорить до тех пор, пока не придет их собственная смерть, но они не придут к заключению. Мне кажется, что раз смерть предупредила тебя, тебе лучше исчезнуть из этого дворца. Беги куда-нибудь быстрее!"
Это предложение было привлекательным, оно было совершен­но правильным: когда человек не может чего-либо сделать, он думает о побеге.
У царя был очень быстрый конь, и он вскочил на него и бежал. Он сказал мудрецам: "Если я вернусь назад живым и вы решите, скажите мне, но сейчас я уезжаю". Он был очень счастлив, и он скакал быстрее и быстрее, так как это было вопросом жизни и смерти.
Вновь и вновь он оглядывался, чтобы увидеть, приближается ли тень, но никакой тени не было. Он был счастлив — смерти не было, он убежал, но ко времени, когда солнце садилось, он был в сотнях миль от столицы. Он остановился под большим баньяновым деревом, слез с коня. поблагодарил его и сказал: "Ты тот, кто спас мне жизнь".
Но в это время он почувствовал ту же руку, которую он чувствовал во сне. Он оглянулся. Та же самая тень была здесь, и смерть сказала: "Я тоже благодарю твоего коня, он так быстр! Я ждала весь день под этим баньяновым деревом и волновалась, сможешь ли ты сюда добраться или нет. Расстояние так велико, но этот конь замечательный! Ты прибыл как раз в тот самый момент, когда ты был нужен здесь".
Куда вы бежите? К чему вы стремитесь? Весь ваш побед приведет вас под баньяновое дерево, и когда вы поблагодарите своего коня или вашу машину, вы почувствуете руку Смерти на своем плече. Смерть скажет: "Я ждала вас здесь так долго, и вот вы пришли".
И каждый приходит в нужный момент, ни на миг не опоздав. Каждый попадает туда в нужный момент, никто никогда не опаздывает. Я слышал, что некоторые люди попадают туда до срока, но я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь опоздал. Некоторые люди попадают туда до срока из-за своих врачей.
"Он приписал свою неудачу тому факту, что бежал недостаточно быстро, поэтому он побежал быстрее а быстрее, без остановка, пока, в конце концов, не свалился замертво. Он не смог понять, что если он просто вступит в тень, его тень исчезнет".
Это было легко — самое легкое!
Если вы просто заходите в тень. где солнца нет, тень исчезает, так как тень создается солнцем, это отсутствие солнечных лучей. Если вы находитесь в тени дерева, ваша тень исчезнет.
"0н не смог понять, что если он просто вступит в тень, его тень исчезнет".
Эта тень называется молчанием, эта тень называется внутрен­ним покоем. Но слушайте ум. просто вступите в тень, во внутрен­нее молчание, куда не входят лучи солнца.
Вы остаетесь на периферии, и в этом проблема. Там вы — в свете внешнего мира, и творится тень. Закройте глаза, войдите в тень. В тот момент, когда вы закроете глаза, солнца там уже больше Нет, поэтому все медитации делаются с закрытыми глазами — вы входите в свою собственную тень. Внутри нет солнца и нет тени, снаружи — общество и снаружи все виды теней.
Понимали вы когда-нибудь, что ваш гнев, ваш секс, ваша алчность, ваша амбиция — все является частью общества? Если вы действительно входите и оставляете общество снаружи, где гнев? Где секс? Но помните: вначале, когда вы закрываете глаза, они закрыты не истинно — вы несете наружные образы внутрь и там вы обнаружите отраженным то же самое общество. Но если вы продол­жаете просто двигаться и двигаться внутрь, тогда раньше или позже общество будет оставлено. Вы внутри, общество — снаружи. Вы продвинулись от периферии к центру, и в этом центре — молчание: нет гнева и нет антигнева, нет секса и так же нет брахмачарьи, нет алчности и нет неалчности, нет жестокости и нет нeжecтoкoсти, тaк как все они снаружи. Противоположность всегда снаружи, помните об этом. Внут­ри вы ни это, ни то, вы — просто бытие, чистое.
Вот что я понимаю под "быть, как бог" — чистое бытие без противоположностей вокруг. Борьбы, бегства нет! Просто бытие. Вы зашли в тень.
"Он не мог понять, что если он просто войдет в тень, тогда его тень исчезнет, и если он сядет и останется там, не будет больше шагов".
Это было действительно так просто, но то, что просто, так трудно для ума, потому что ум всегда находит, что легче бежать, бороться, так как тогда есть, что делать. Если вы говорите уму "не делай ничего", это самая трудная вещь. Ум попросит: "Дай мне, наконец, мантру, чтобы я мог говорить с закрытыми глазами ом, ом... Рам, Рам...". Нужно что-то делать, ибо как мы можем оста­ваться без действия, без того, чтобы бежать за чем-то, охотиться?
Ум — это активность, а сущность — совершенная неактивность. Ум — это беготня, а сущность — сидение. Периферия движется, а центр не движется. Посмотрите на движущуюся воловью повозку: колесо движется, но центр, вокруг которого вращается колесо, статичен, абсолютно статичен, недвижим. Ваша сущность извечно недвижима, а ваша периферия постоянно движется. Это главное, что нужно помнить относительно танца дервишей. Когда вы этим занимаетесь, дайте телу быть периферией: тело движется, а вы извечно неподвижны.
Станьте колесом. Тело становится колесом, периферией, а вы -центром. Вскоре вы поймете, что хотя тело и движется быстрее и быстрее, внутри вы можете чувствовать, что вы не движетесь. И чем быстрее движется тело, тем лучше, так как тогда создается контраст, и вдруг вы и тело разделены. Но вы постоянно движетесь с телом, так что кет никакого разделения. Ступайте и сядьте. Просто сидения достаточно, не делайте ничего. Просто закройте глаза и сидите, и сидите, и сидите, и позвольте всему обосноваться. На это понадобит­ся время, так как вы были неустроены в течение столь многих жизней. Вы пытались сотворить все виды беспокойства. На это потребуется время, но только время. Вам не надо больше ничего делать: вы просто сидите и смотрите, сидите и смотрите... Люди дзен называют это дза-дзен, что означает просто сидеть, ничего не делая. Это то, что говорит Чжуан-цзы:
"Он не смог понять, что если он просто вступит в тень, его тень исчезнет, и если он сядет и останется неподвижным, не будет больше шагов".
Нет нужды бороться, и нет нужды бежать. Нужно единственное — просто пойти в тень и сесть. И это нужно делать в течение всей вашей жизни. Не боритесь ни с чем и не пытайтесь бежать ни от чего. Пусть вещи держатся своего пути, а вы просто закрывайте глаза и двигайтесь внутрь, к центру, куда не прошагают солнечные лучи.
Там нет тени. И действительно, в этом смысл мифа о том, что у богов нет тени: не в том, что боги где-то и не имеют теней, но в том, что бог — это то, что внутри вас не имеет тени, так как ничто внешнее не проникает туда. Оно не может проникнуть, оно и так всегда в тени.
Такую тень Чжуан-цзы называет Дао, вашей внутренней при­родой — совершенно внутренней, абсолютно внутренней.
Так что же нужно делать? Первое: не слушать ум. Он хорошее приспособление для внешнего, но совершенная преграда для внут­реннего. Логика хороша для людей, но нехороша для себя. Вера, наоборот, лучше, так как она нелогична. Вера опасна в обществе, так как оно вас обманет. Там нужна логика, нужно сомнение. В обусловленных вещах необходимы логика и сомнение. Наука зависит от сомнения, а религия зависит от веры, шрамхи. Просто сидите с глубокой верой в то, что ваша внутренняя природа станет преобладающей.
Она всегда такова, вам нужно лишь подождать, необходимо лишь терпение. И что бы ни говорил ваш ум, просто не слушайте его, так как ум говорит: "Оставь это!". И ум будет продолжать говорить разное, так как вы всегда его слушали, вы придавали ему большое значение. Даже там, где он совершенно бесполезен, он будет продолжать внушать и советовать.
Я слышал, что один банк пытался решить, нужно ли им установить компьютеры и произвести автоматизацию в их управлении. И они пригласили эксперта по эффективности, чтобы проделать некую исследовательскую работу: какие люди нужны, а какие нет, от каких можно избавиться.
Эксперт спросил одного клерка: "Что вы здесь делаете?"
"Ничего", — ответил клерк.
Тогда он спросил руководителя: "Что вы здесь делаете? "
Руководитель ответил: "Ничего".
Очень счастливый, с триумфом эксперт по эффективности вернулся к директорам и сказал: "Я говорил вам, что у вас много дублирования. Два человека ничего не делают — слишком много дублирования!"
Эксперт по эффективности есть эксперт по эффективности — он пользуется логикой, он был обучен. Если два человека делают одно и то же, значит есть дублирование, а если два человека вообще ничего не делают, тогда тоже есть дублирование — и от одного из них можно избавиться: пусть один человек ничего не делает.
Слушайте ум в случае внешнего мира, но не слушайте его в случае внутреннего, просто оставьте его в стороне. Нет нужды бороться с ним, так как если вы боретесь с ним, он может оказать на вас влияние. Просто отставьте его в сторону. Вот что такое вера: вера — это не бороться с умом. Если вы боретесь, тогда враг вас впечатляет. И помните: даже друзья не имеют на вас такого влияния, как враги.
Если вы постоянно с кем-то боретесь, вы будете им впечатлены, так как вы будете должны пользоваться той же техникой, чтобы бороться с ним. В пределе враги становятся подобными, так как очень трудно быть отчужденным и обособленным от врага, поэтому враг влияет на вас. И те, кто начинают бороться с умом, становятся великими философами. Они могут говорить об антиуме, но все их разговоры от ума. Они могут говорить "будьте против ума", но что бы они ни говорили, все вдет от ума, даже их враждебность.
И вы должны оставаться с вашим врагом. И враги вновь и вновь укрепляют свои отношения и становятся подобными. Так произош­ло во вторую мировую войну. Адольф Гитлер почти полностью изменил мир в нацистский, фашистский. Даже его враги, которые боролись против фашизма, тоже стали фашистами. Они должны были ими стать.
Произошел один интересный случай: Адольф Гитлер был почти безумен, и он не слушал военных экспертов, он думал о себе как о величайшем военном гении, когда-либо рождавшемся в мире, поэтому вся война проводилась согласно его указаниям. Вот почему вначале он все время побеждал: французские, английские, американские и рус­ские генералы не могли понять, что происходит. Они могли бы понять, если бы война велась военными, — ведь у них подобные умы. Тогда они могли бы понять, каким будет следующий шаг.
Но Гитлер был безумец, который не верил ни в какое военное образование, не верил ни в какие военные тактики и стратегии, который просто принимал решения. И каким был способ принятия решений? У него для этого были астрологи! И вы удивитесь: когда Черчилль об этом узнал, он должен был пригласить астролога. И Черчилль думал, что это глупо, так как он был военным человеком! Это было глупо — решать, как вести войну при помощи астрологов! Но если враг этим занимается, что делать вам? И с того момента, когда он пригласил астролога, он начал выигрывать, так как теперь они с врагом были подобны.
Помните всегда: не боритесь с умом, иначе вы будете должны прийти к соглашению. Если вы хотите убедить ум, вы должны быть аргументированным, и в этом все дело. Если вы должны убеждать ум, вы должны пользоваться словами, и в этом вся проблема. Просто отставьте ее в сторону. Это отставление в сторону и есть шраддха. Она не против ума, она за пределами ума, это просто отставление его в сторону.
Просто когда вы выходите, вы надеваете ваши туфли, а когда приходите, вы их снимаете — нет никакой борьбы, ничего. Вы не говорите своим туфлям: "теперь я ухожу и вы не нужны, поэтому я отставляю вас в сторону". Нет, вы просто их отставляете, если они не нужны.
Просто так, как это: "легкое — правильно", — там нет борьбы; "легкое — правильно", — там нет борьбы и конфликта; вы просто отставляете ум в сторону, входите во внутреннюю тень и садитесь. Тогда не слышно звука шагов, и никакая тень за вами не следует: вы становитесь богоподобным. И вы можете стать только тем, что вы уже есть. Вот я и говорю вам: вы богоподобны, вы — боги. Не укрепляйтесь ни в чем меньшем, чем это. И не создавайте никаких идеалов, иначе вы создадите конфликт, и обвинение, и бегство, и борьбу — и вся ваша жизнь становится загадкой. Жизнь — это таинство, а не загадка. Ее нужно прожить, а не отгадать.

@темы: Буддизм, Цитаты, Ошо

---

2. БАШНЯ ДУХА
12 октября 1974 г.
Дух обладает неприступной башней, которую не сможет поколебать ни одна опасность, пока башня сохраняется невидимым Защитником, который действует неосознанно и действия которого становятся заблудшими, когда они становятся намеренными, возвратными и умышленными.
Бессознательность и совершенная искренность Дао нарушаются любым усилием в самосознательном проявлении. Все такие проявления — ложь.
Когда некто показывает себя таким сомнительным образом, внешний мир бушует и заключает его в тюрьму.
Он больше не защищен искренностью Дао. Каждое новое действие — новая неудача. Если его действия происходят прилюдно, при дневном свете, он будет наказан людьми.
Если они происходят частным образом и в тайне, они будут наказаны духами.
Да поймет каждый значение искренности и да защитится от показывания.
Он будет в мире с людьми и духами и будет действовать правильно, невидимый в своем одиночестве в башне своего духа.
Только человек страдает. Нигде больше, как в сердце человека, не существует страдания.
Вся природа радостна, вся природа всегда празднует — без страха, без тревоги. Существование, бытие продолжает существо­вать, но человек — это проблема. Почему это так? И любой человек — проблема. Если бы только немногое было проблемами, мы могли бы назвать их болезнью, ненормальностью, но случай как раз обратный, — только немногое не является проблемами.
Люди, подобные Будде или Иисусу, или Чжуан-цзы, те, кто дома, чья жизнь — экстаз, а не страдание и не тревога, редки. Каждый живет в страдании, а не в аду. Где-то человек стал неправильным, — не отдельный конкретный человек, но человече­ское общество как таковое стало неправильным, и это проникло до самых корней. Когда рождается ребенок, общество начинает его изменять в соответствии с ненормальным образцом, — тем самым, из-за которого все страдают.
Психологи пытались открыть тайну того, где ребенок становит­ся неправильным, и они настаивают на возрасте 4 лет. Где-то в этом возрасте он уже больше не естественен. До 4 лет он остается частью огромного мира деревьев, цветов, птиц и животных, до 4 лет он остается диким. После этого он домашний, и тогда общество идет на смену миру, тогда он живет в соответствии с правилами, моралью, правильным и неправильным, тогда он не тотален, тогда все разделяется.
Теперь, перед тем, как двинуться, он должен намеренно ре­шить: как двигаться, что делать и чего не делать. Входит "должное", и это "должное" — это болезнь. Пришла дискриминация. Теперь ребенок уже не часть Божественного — он витал из его красоты.
Таков смысл библейской истории о падении Адама. До того, как он съел плод с дерева Знания, он был естественным, он жил в Эдемском саду. Тот Эдемский сад — здесь, эти деревья в нем по-прежнему живут, животные по-прежнему часть его, солнце, луна и звезды по-прежнему движутся в нем. Эдемский сад нахо­дится здесь и сейчас, но вы не в нем. Почему Адам был изгнан? Он съел плод знания. И в четырехлетнем возрасте каждый Адам и каждая Ева вновь изгоняются из Рая. Это нечто, случившееся в прошлом, и это происходит каждый раз, когда рождается ребе­нок, — вновь Адам входит в бытие, вновь Ева входит в бытие. До 4 лет нет никакого знания, к 4 годам ребенок начинает понимать, что есть что, и тогда он утрачивает путь, тогда он уже больше не естественный, тогда спонтанность утрачена — он живет согласно правилам.
Если вы начали жить согласно правилам, вы будете страдать: вы будете страдать из-за того, что не можете любить спонтанно, не можете танцевать, не можете петь, не можете наслаждаться. Если вы начали жить согласно правилам, вы должны двигаться к фиксированному образу, а жизнь никогда не является фиксиро­ванным образом — это текучесть, это жидкий, гибкий поток, и никто не знает, куда он движется. Если вы стали жить согласно правилам, тогда вы знаете, куда вы двигаетесь, но глубоко внутри движение остановилось: теперь вы просто ведете растительную жизнь, теперь вы просто умираете, так как вы заключены в тюрьму. И это заключение очень тонко: пока вы не станете совершенно бдительными, вы не будете способны это увидеть — это словно невидимая броня, окружающая вас.
Один из величайших революционных мыслителей этого века, Вильгельм Райх, споткнулся на этой броне. Он был объявлен обществом безумным и брошен в тюрьму, где умер в глубокой муке. Мука была в том, что все, что он говорил, было правдой, но никто не был готов выслушать его. Он пришел к тому же, о чем Чжуан-цзы говорит в этой сутре, — к тюремному заключению. Вильгельм Райх обнаружил, что каждому душевному заболеванию соответствует телесная часть — параллельная часть в теле: в теле что-то стало мертвым, твердым, и пока эта часть тела не освобож­дена, пока этот блок не разрушен и ваша телесная энергия не стала вновь потоком, невозможно сделать свободным ваш дух.
Тюремное заключение должно быть разрушено, броня должна быть отброшена. Например, посмотрите, как на ребенка налагают запреты с двухлетнего возраста: ему не позволяют играть с его половыми органами — не трогай свой пенис, не трогай свою вагину. Казалось бы, играть со своим телом — это естественное наслаждение; казалось бы, это — экстаз, естественный экстаз. Посмотрите на маленького ребенка, мальчика или девочку, наслаждающихся своим телом, и вы увидите, что такое экстаз: дрожь экстаза проходит через все тело, вы можете увидеть волны, проходящие через тело.
Ребенок безумно экстатичен, но нам он кажется подобным животному, так как мы забыли, как быть дикими и естественными. Мы останавливаем ребенка. У такого останавливания две причины. Одна причина в том, что глубоко внутри мы чувствуем ревность. Вторая причина в том, что нас тоже остановили в детстве, а человеческий ум — это повторяющий механизм: то, что было сделано нам нашими родителями, мы сделаем нашим детям.
Мы чувствуем вину, что что-то не так. Ребенок счастлив, а мы чувствуем, что что-то не так. Помните: когда ребенок счастлив, не создавайте ассоциаций, будто что-то не так, иначе глубоко внутри счастье станет чем-то неправильным. Это то, что произошло: когда вы чувствуете счастье, вы чувствуете вину; когда вы чувствуете печаль, вы чувствуете счастье. Что за чепуха — когда вы счастливы, вы чувствуете, будто что-то не так! "Я делаю что-то неправильно". Когда вы печальны, все в порядке, все так, как и должно быть. Это из-за того, что когда ребенок счастлив, тут же откуда-то входит общество и говорит "нет". У ребенка нет представления, что правильно и что неправильно, у него нет морали. Ребенок аморален. Он знает только счастье и несчастье, он дик. А когда вы говорите ему "остановись", что сделает ребенок? Волны счастья проходят через все его тело, от головы до пят: от первого центра секса до седьмого центра, сахасрары, — кундалини проснулась.
Каждый ребенок приходит в этот мир с действующей кундалини, но вы говорите "прекрати" — и что делать ребенку? Он сдержит свое дыхание: когда что-то должно быть остановлено, нужно остановить дыхание. Он не будет дышать, он надавит на свой живот, так как это единственный способ остановить эти волны. Его диафрагма станет камнеподобной. Он вновь и вновь будет давить на свой живот и постарается не допустить глубокого дыхания. Его диафрагма станет, как броня, и теперь из-за этого блока дыхание не будет проходить.
Если дыхание идет в глубину, оно ударяет в сексуальный центр, а когда оно ударяет в сексуальный центр, начинают идти волны, течет энергия. Вот почему никто не дышит глубоко. Когда я говорю людям дышать хаотически, они приходят ко мне и говорят, что это очень опасно. Они чувствуют страх. Из-за чего страх? Страх из-за того, что если вы дышите хаотически, вы вновь становитесь дикими. Броня будет сломана, и дыхание вновь ударит в сексуаль­ный центр.
Вот как общество подавляет вас: оно создает разрыв между сексуальным центром и дыханием, а если дыхание не достигает сексуального центра, тогда все источники счастья блокированы. Ваш живот становится камнеподобным, он не позволяет ничему двигаться вниз, и ваше тело разделяется на две части. Вы никогда не отождествляете себя с нижним телом, для вас нижнее дейст­вительно является более низким. Вошла оценка: верхнее означает что-то более высокое, нечто хорошее; нижнее означает нечто плохое. Вы никогда не чувствуете отождествления со своим ниж­ним телом, это что-то плохое, дьявол, там — дьявол.
Адам был изгнан, и каждые Адам и Ева изгоняются из рая. Почему? Потому что они съели плод знания, а плод знания — самый ядовитый плод. Если вы хотите отбросить дискриминацию, умыш­ленное разделение, вы должны отбросить знание, вы должны снова стать ребенком — только тогда может быть сломана броня, но это будет мучительно, если вы захотите сделать попытку и разрушить эту броню, так как эта броня — это ваше ЭГО. Благодаря ему вы чувствуете себя хорошо — из-за того, что вы нравственны; вы чувствуете, что вы чем-то выше, чем другие — ведь вы нравственны.
Если вы разрушите эту броню, последует хаос. Сначала вы должны сойти с ума, а потом приходит страх, и если вы боитесь, вы снова будете подавлены, вы снова наденете броню, даже сделаете се крепче. И теперь вы боитесь выйти из нее, она вас защищает.
Я слышал, что в одной маленькой школе, начальной школе, учительница рассказывала ученикам о законе тяготения, В заклю­чение она сказала, что благодаря закону тяготения мы в состоянии находиться на земле. Один маленький ребенок был ошеломлен. Он встал и сказал, что он не понял: как мы умудрялись быть на земле до того, как этот закон был открыт?
Вы думаете, что вы здесь благодаря обществу: вы думаете, что вы здесь благодаря нравственности и всей той чепухе, которая приходит с ней: вы думаете, что вы здесь благодаря вашей Библии, Корану, Гите. Нет! Природа существует без ваших законов, у нее есть собственные, присущие ей законы, но они — не законы, открытые человеком, они не нуждаются в вашей санкции, они есть, и жизнь происходит в следовании им.
Если вы не препятствуете, вы достигнете цели немедленно; если вы препятствуете, тогда вы окажетесь в беде. Итак, если вы в беде, муке и страдании, знайте хорошенько, что вы препятствовали природе. Ничто не станет возможно, пока вы не перестанете препятствовать.
В этом все послание Чжуан-цзы: не препятствуйте природе. слушайте ее, следуйте ей, двигайтесь с ней, верьте ей. Вы вышли из нее, она — ваша мать, она — источник, и однажды вы вернетесь в нее: она — окончательная цель. И зачем в промежутке творить препятствия, зачем бороться?
Вы должны будете вернуться в свое детство, вы должны регрессировать, вы должны будете пережить заново те мгновения, когда вошло общество и принудило вас к препятствованию. Так что помните об основном: когда на вашем жизненном пути случа­ется что-то плохое, вы не сможете разрешить это с помощью простого умственного понимания — это не так легко. Это уже стало вашей жизненной целью, оно уже в вашем теле и ваших костях. Вы должны будете вернуться назад. Если вы действительно хотите стать естественными, вы должны будете пережить прошлое, дви­нуться назад.
Все медитативные методы помогут вам идти назад. Ложитесь ночью в постель и сделайте это ежедневным одночасовым усили­ем. Вначале это будет усилием, но вскоре появится безусильность, и вы насладитесь этим. Чем больше вы идете назад, тем больше вы будете находить себя свободным и великим.
Природа безбрежна, а все созданные человеком законы огра­ничены. Они подобны воронкам: чем больше вы в них углубляетесь, тем уже они становятся, и приходит тупиковый момент, когда вы не можете никуда двинуться, и воронка становится вашей могилой. Вот таким образом каждый и увязает.
Если вы действительно хотите не быть увязшим, ночью перед сном закройте глаза и просто идите назад, попытайтесь пережить прошлое, двигайтесь медленно — спешить некуда, вы не сможете сделать это за один день, на это понадобится почти 3 месяца! Двигайтесь медленно, переживайте, а не просто вспоминайте. Воспоминание не поможет, так как воспоминание интеллектуально, и вы останетесь в стороне, оно вас не касается. Переживайте. Что я имею в виду, когда говорю "переживайте"? Просто идите назад, как если бы это случилось вновь. Вначале это будет "как если бы", но вскоре оно станет реальным. Ваше несовершенное, подавленное существо будет там бороться за то, чтобы стать свободным.
Просто идите назад, и вскоре через 3 недели вы достигнете точки, в которой вы узнаете этот барьер. За этим барьером вы узнаете, что были свободны, естественны, и этот барьер создал всю беду. С тех пор вы никогда не были естественны. В каком-то месте вы найдете свою мать, своего отца, стоящих у этого барьера, — вот почему вы забыли настолько полностью.
Если вы вспоминаете, вы не будете в состоянии вспомнить то, что находится перед четырехлетним возрастом, так как барьер слитком велик, он полностью блокирует все. Иначе почему вы не можете вспоминать то, что было до четырехлетнего возраста? Почему вы забыли настолько глубоко? Вы были в своем уме, не наслаждались, страдали, вы прошли через многие испытания, так почему же вы их полностью забыли? Вы не забыли. Из-за этого барьера вы подавили все в самом глубоком подсознании.
Вот почему люди продолжают говорить, что их детство было прекрасным. Вы продолжаете думать, что детство было раем. Оно и было, но для вас оно является таким из-за того, что вы не можете вспомнить.
Идите медленно. Вновь и вновь будет проходить все больше и больше вещей. Должна быть взбита вся пыль прошлого. Вы будете задыхаться, вы будете ранены, весь ваш ум скажет: что ты делаешь? возвращайся, иди в будущее! Ум всегда направляет вас в будущее, так как тогда ум может оставаться нетронутым.
Если вы действительно хотите стать медитатором, сначала идите в прошлое. Если вы пошли по неверному пути после какого-то перекрестка, единственный путь — это вернуться назад к перекре­стку и потом двигаться по правильному пути. Где бы вы ни были сейчас, вы не можете вдруг попасть на правильный путь — вы должны вернуться назад.
И когда я говорю "переживать", я имею в виду позволить этому случиться в теле. Вспомните тот первый день, когда вы впервые коснулись своего сексуального центра, а ваши отец или мать сказали, чтобы вы убрали оттуда руки. Вспомните их глаза, их лицо, все, что вам запрещало. Просто увидьте вашего отца вновь стоящим там: то же лицо, те же глаза, жесты, запрет, все целиком. И не только это, но почувствуйте себя так, как чувствовали себя в тот день, — сжатие, сужение вашего сознания, ту рану, которую они создали, запрет.
Ребенок так беспомощен, что должен следовать вашим прика­зам: что бы вы ни сказали, он должен вам следовать: даже если это против его естества, он должен подчиняться вам. Он настолько беспомощен, что не сможет без вас жить, он от вас зависит. Увидьте всю беспомощность, почувствуйте ее в своем теле. Вы можете начать рыдать, плакать, вы можете начать драться. Может быть, вы захотите ударить вашего отца — вы не сделали этого тогда, и это не завершено. Вы не будете способны простить своего отца, пока вы не ударите его в тот миг переживания.
Вот почему ни один ребенок не может простить и забыть своим родителям. Они всегда там, так как что-то произошло с ними. Идите назад, пережить те моменты, и вы будете способны вновь и вновь идти глубже и глубже. Тогда, вдруг, воронки больше нет, — вы прошли барьер, вы под широким бесконечным небом, вы вновь ребенок. Только тогда вы поймете Чжуан-цзы, но не до того.
Вильгельм Райх и его теория могут помочь, вы можете прекрас­но использовать их на пути Чжуан-цзы.
Теперь сутра.
Башня духа
"Дух обладает неприступной башней, которую не сможет поколебать ни одна опасность, пока башня охраняется невидимым Защитником, который действует неосознанно и действия которого становятся заблудшими, когда они становятся намеренными, возвратными а умышленными".
Ваш дух защищен самой природой, вам за него нечего бояться. Вам не нужно бояться и чувствовать себя в опасности, так как ваше существо защищено всем бытием: вам помогает весь космос. Но эта помощь бессознательна, она не является намеренной, и вы не можете ею управлять, — вы должны быть в позволении, чтобы космическая сила могла через вас работать. Если вы становитесь намеренными, вы становитесь напряженными. Если вы становитесь напряженными, вы становитесь ограниченными. Если вы станови­тесь ограниченными, бесконечное не может работать через вас. А когда вы начинаете бояться, вы сжимаетесь: происходит физиче­ское сжимание.
Чжуан-цзы говорит, что внутри вас есть вечное, бессмертное: никакая смерть не сможет это разрушить. Нет нужды бояться этого. Вы боитесь потому, что вы не в этой башне — невидимой башне духа. Вы вовлеклись в Законы и правила общества, но эти законы и правила не могут вас защитить, они лишь дают вам чувство защищенности. Но ничто не защищает. Законы не могут дать вам безопасности, они дадут лишь чувство безопасности, которое ложно.
В конце концов приходит смерть и разрушает все ваши без­опасности. Вы будете оставаться дрожащими, переполненными страхом, пока не вернетесь назад к истоку — к внутренней башне духа. Что это за башня? Как она действует? Она действует бессознательно.
Рождается ребенок. Как может ребенок знать, что прошло 9 месяцев и что он должен выйти из матки? Как он может знать? У него нет ни календаря, ни часов, ничего такого, но когда проходит 9 месяцев, ребенок готов родиться. Он действительно борется за рождение. Вот почему мать чувствует боль. Есть настоящая борьба, начинается конфликт, и мать сжимается, боясь боли, которая будет причинена ее телу. Вот она и сопротивляется, а такое сопротивле­ние и ребенок, пытающийся выйти из матки, создают боль. Если мать позволяет, если она не сопротивляется, тогда болей не будет.
В первобытных обществах боли никогда нет. Чем более циви­лизована женщина, тем большую боль она ощущает. Это из-за того, что теперь она живет в соответствии с законами и правилами: теперь все стало фальшивым и неестественным.
Как может ребенок знать, что время пришло? Как зерно может знать, что пришло время прорасти? Зерно может ждать целый год, пока не придет нужное время, зерно никогда не спросит астролога или хироманта — в нужный момент зерно просто разрушится и утратит себя в земле. Оно просто отбросит свою защищенность и прорастет.
Как дерево расцветает в нужное время? Как движутся звезды? Посмотрите на космос, такой таинственный, такой законченный, такой сложный, но движущийся так легко, так просто, так без­усильно. Он защищен Дао, природой, самим духом природы. Человек глуп, так как считает себя очень мудрым.
После рождения ребенок растет. И наблюдали вы когда-нибудь, что любой ребенок прекрасен? Очень трудно найти уродливого ребенка. Любой ребенок прекрасен. Откуда приходит красота? Позже будет трудно найти одного прекрасного человека на 100, хотя вначале все 100 были прекрасны, что же случилось с остальными 99? Как они стали настолько уродливыми? Почему любой ребенок прекрасен? Он прекрасен из-за движения: течение естественно. Природа прекрасна. Искусственные, неестествен­ные, вы становитесь уродливыми. Будьте намеренными — и тогда войдет уродство.
Ребенок живет бессознательно. Когда он чувствует голод, он кричит; когда он чувствует себя сонным, он спит, но мы навязываем ему правила и распоряжения. Теперь есть руководства, как рас­тить ребенка, как быть матерью, как быть отцом. Даются любые инструкции. И кто-то удивляется, как дети рождались, пока этих инструкций не было. Когда закон не был открыт, как мы вообще устраивали все это с рождением?
Руководства дают особые, специфические правила: через каж­дые 4 часа давать ребенку молоко. Ребенок кричит, но мать смотрит на часы, а не на ребенка — ведь 4 часа еще не прошло. Теперь вы разрушаете бессознательную природу. Вскоре ребенок последует вашему примеру: он тоже будет смотреть на часы, и когда пройдет 4 часа, он начнет кричать, независимо от того, чувствует он голод или нет!
Рано утром он должен идти в туалет. "Туалетное обучение" — это такая нелепость! Как можно предлагать ребенку опорожнить кишечник, когда он этого не хочет? А мать настаивает с очень осуждающим выражением на лице, говоря ему, что он должен это сделать, — по приказу. И ребенок кричит и плачет, и не знает, как удовлетворить свою мать, а она просто безумна! Но раньше или позже он принудит себя.
Психологи раскопали тот факт, что 50% человеческих неврозов существует из-за "туалетного обучения" — 50%! Ребенок начинает принуждать себя, так как он должен подчиниться, и он чувствует вину, если не может этого сделать в нужное время. А когда он делает это естественно, тогда он тоже чувствует вину, так как были гости, а он сделал это в гостиной. А как ребенок может знать, что гостиная не то место? Он живет бессознательно, он не знает, где туалет, а где — гостиная. Он не знает, когда там гости, а когда их нет, когда ему позволено, а когда нет. Он не живет в соответствии с правилами, но он будет их выполнять, так как он должен им следовать: он так беспомощен, а вы так сильны.
Посмотрите, что происходит, когда ребенок принуждает себя идти в туалет: вновь и вновь тело становится искусственным механизмом для манипулирования. Тогда ничто не естественно, тогда он каким-то образом принуждает себя, чтобы удовлетворить своих родителей. Когда он не чувствует голода, он начинает плакать и кричать. Вы можете увидеть, как это происходит. Идите в любой дом: маленькие дети сидят за столом, слезы текут у них из глаз — и едят. Сейчас они не чувствуют голода, и они правы, а матери нет.
Вот как детей направляют на неверный путь, поэтому когда наступает правильное время, он просит есть, хотя и не голоден! Когда он голоден, он будет контролировать себя, так как ему не позволено просить. Так он утратит контакт с природой, а не быть в контакте с природой значит быть невротиком.
Ребенок ощущает себя живым, активным, он хочет бегать и танцевать, а мать пытается принудить его идти спать. Думали вы когда-нибудь, что это просьба о невозможном? Можете ли вы намеренно заснуть — даже вы? Может ли сама мать намеренно заснуть? Когда сна нет, что можно сделать? Ребенок будет пытать­ся, он закроет глаза и попытается, но как только мать уйдет, он их откроет. Это обучение его притворству и делание из него лжеца — и все для совершенно бесполезных вещей. Сон нельзя принудить — для этого нет никаких способов. Иначе почему так много бессон­ницы? Зачем нужно столько транквилизаторов? Почему люди тратят всю ночь на то, чтобы метаться в постели? А от ребенка ожидают, что он будет ложиться спать по приказу и вставать по приказу, по приказу будет хорошим ребенком, хорошим, прехорошим, иначе он плохой ребенок. Все те, кто естественен — плохие, а те, кто искусственен — хорошие, прехорошие.
Теперь вся жизнь этого существа будет страданием. Он будет ходить к этому жрецу и к тому, к этому свами и к тому, от этого мастера к тому, и все они будут делать то, что он должен делать — то и это — но ничего особенно не поможет, т.к. весь его способ жизни неправилен, ничего нельзя добавить, т.к. вся структура неправильна.
Вся структура должна быть отброшена и сделано новое свежее начало. Но это, похоже, слишком. Вы прожили 40-50 лет, и вы слишком много вложили в ваш способ жизни. И вы приходите ко мне, а я говорю вам целиком его отбросить. Вот что я имею в виду под саньясой — это просто решение отбросить весь способ жизни; измениться настолько полно, что прошлое отброшено. А так как вы больше с ним не тождественны, вы отбрасываете все вклады, которые вы в него сделали, и все выгоды, и все выгоды, которые вы из них получите. Выгоды есть, иначе зачем вам нести такую ношу? Она оплачивается. Общество вас уважает — вы уважаемая личность. Общество чтит вас, когда вы следуете за обществом.
Итак, когда я вам говорю совершить прыжок в саньясу, я имею в виду изменить весь способ жизни. Меньшее не сработает. Я не могу изменить фрагменты, т.к. вы, как таковые, болезнь. Даже если я пытаюсь изменить фрагмент, дело не в этом, т.к. этот фрагмент не сможет изменить целого. Настолько велика болезнь. Больше похоже на то, что болезнь изменит фрагмент. До того, как вы будете готовы отбросить тотально, ничего нельзя сделать. Вы можете медитировать, вы можете заниматься ТМ (трансценден­тальная медитация) Махариши Махеш Йоги, вы можете закрывать глаза и произносить мантру 10 минут утром и 10 минут вечером — вы можете продолжать обманывать себя многими способами, надеясь, будто что-то произойдет без порчи вашего способа жизни.
Вот почему Махариши Махеш Йоги так влиятелен на Западе. Он никогда не касается вашего образа жизни. Он никогда не говорит вам изменить себя. Он говорит, что вы хороши такие, какие вы есть. Только небольшая инъекция ТМ — и все будет в порядке. Это просто, как принять пилюлю; ваш образ жизни не затрагива­ется вообще. Такой, какой вы есть, правильный или неправильный, просто добавьте немного мантры. 10 минут утром и 10 минут вечером — и тогда все в порядке — двери рая открыты и ждут вас. А человек настолько глуп, что продолжает верить в такие трюки, а это трюки. Они могут помочь лишь как транквилизаторы. Они могут помочь вам приспособиться к вашему неправильному образу жизни, и, в этом проблема, они могут помочь. Они могут дать вам приспособление к вашему образу жизни, но ваш образ жизни неправилен в самой вашей основе. Так что лучше к нему не приспосабливаться. Они могут дать утешения, но эти утешения ядовиты — т.к. вы никогда не изменитесь. Вы будете утешены в своем образе жизни, и вы подумаете, что все в порядке, т.к. вы делаете ТМ.
Вы будете спать немного лучше, — я знаю, что мантра может дать вам лучший сон. Вы можете стать менее склонными к заболеванию — это тоже возможно, т.к. вы будете более приспо­соблены к неправильному образу жизни. Но это не даст вам блаженства. Вы можете быть менее нездоровы, но это не даст вам экстаза. Вы можете быть способны продлить страдание немного дольше. Вы будете менее неприспособленными, но вы никогда не станете экстатичным существом. Вы можете стать блаженным существом только тогда, когда вы готовы целиком отбросить образ жизни. Ничто меньшее, чем саньяса, не может помочь.
"Дух обладает неприступной башней, которую не сможет поколебать ни одна опасность, пока башня охраняется невидимым Защитником, который действует неосознанно, а действия которого становятся заблудшими, когда они становятся намеренным, возвратными и умышленными".
Избегайте намеренности, избегайте воли. избегайте умышлен­ности — двигайтесь как ребенок, верьте природе. Когда вы чувст­вуете голод — ешьте. Когда не чувствуете голода — не ешьте. Природа ведет вас. Когда вы чувствуете себя сонным, идите спать. Если вы не чувствуете, тогда нет нужды — просто отбросьте идею. Действуйте непредумышленно, и вскоре ваш невротический образ жизни будет отброшен, и вы упадете к истоку. Тот исток — Дао.
"Бессознательность и совершенная искренность Дао нарушается любым усилием в самосознательном проявлении. Все такие проявления -ложь".
Живите, но не делайте вашу жизнь демонстрацией. Все такие демонстрации — ложь. Живите, не делайте свою жизнь демонст­рацией. Живите, но не становитесь шоумэном, не позволяйте шоумэнства, в этом нет нужды. То, что говорят другие, бесполезно, неуместно. То, что вы есть, — это единственная уместная вещь. Живите в соответствии с вашей природой. То, что думают о вас другие, — это их проблема, вам не нужно об этом заботиться. Не делайте вашу жизнь куском шоумэнства. Если вы начали, этому нет конца, — тогда вы всегда будете делать себя фальшивым: если люди платят уважением фальши, вы станете фальшивым. Если они думают, что это хорошо и уважаемо, вы сделаете это даже без всяких естественных причин.
Если вы хотите стать художником, и это бессознательное желание, становитесь бедным и оставайтесь бедным, не станови­тесь доктором и не становитесь богатым. Будучи доктором, вы можете стать богатым, но если вы стали доктором не из-за бессознательного желания, а сделали это лишь для того, чтобы удовлетворить ваших родителей, общество, друзей, тогда, — хотя вы и можете стать очень, очень богатым, вы останетесь неудов­летворенным, а предельное — это удовлетворение.
Я слышал об одном докторе, который стал величайшим хирур­гом своей страны. Его сделали президентом Национального обще­ства хирургов, и в этот день было устроено великое празднество в его честь. Но он был печален. Друг спросил его: "Почему ты выглядишь таким печальным? Ты должен быть очень счастлив — ты стал величайшим хирургом, и теперь никто с тобой не сравнит­ся". Самая большая честь для хирурга — это стать президентом Национального общества. Почему же ты так печален?
Хирург ответил: "Я никогда не хотел стать хирургом. Я преуспел в том, чего никогда не хотел, а теперь от этого не убежишь. Если бы я потерпел неудачу, тогда был бы шанс, но теперь я прикован к этому".
Его друг сказал: "Ты, должно быть, шутишь. О чем ты говоришь? Твоя семья счастлива, твоя жена счастлива, твои дети счастливы, каждый счастлив и каждый оказывает тебе величайшее уваже­ние".
Хирург сказал: "Но я не уважаю сам себя, а это — основное. Я хотел стать танцором, но мои родители не позволили мне этого, и я должен был им подчиниться. Я был слабовольным. И я несчастен оттого, что стал великим хирургом. Я несчастлив потому, что я самый паршивый танцор в мире. Я не могу танцевать — в этом-то и беда".
Удовлетворенность исходит из природы, а не из общества. Вы несете свою судьбу с собой, но это бессознательная вещь. Сле­дуйте ей. Никто больше не узнает, чего вы достигли, но вы будете это сознавать. Вы можете и не получить Нобелевскую премию, так как она никогда не присуждалась удовлетворенным людям. Никто из удовлетворенных еще не получал Нобелевскую премию, — ни Будда, ни Иисус, и этого не случится в будущем, так как Нобелевская премия дается тому, кто очень искренне подчиняется обществу, кто добивается общественных целей, а не своих собст­венных. Посмотрите на лауреатов Нобелевской премии —и вы не найдете более печальных людей, чем они. Многие из них чувство­вали неудовлетворенность, многие из них совершили самоубийст­во, — и это не случайно, в этом есть глубокий смысл. Многие из них чувствовали неудовлетворенность.
Премии не могут вас удовлетворить. Следуйте бессознательной природе, не принуждайте ее сознательно.
"Бессознательность и совершенная искренность Дао нарушается любым усилием в самосознательном проявлении. Все такие проявления — ложь".
Мулла Насреддин был болен, и он пошел к доктору. Доктор сказал ему: "Насреддин, ты пьешь алкогольные напитки?"
Насреддин ответил: "Нет", а его руки дрожали. В этот момент он был пьян, от него разило спиртным.
Доктор спросил: "Ты приударяешь за женщинами? "
"Нет", — ответил Насреддин, а сам он только что пришел от проститутки, — на его лице были следы помады.
"Ты куришь, Насреддин?", — продолжал доктор.
"Нет", — ответил Насреддин, — никогда!", а из его кармана торчала пачка сигарет и его пальцы были коричневыми.
"Что же ты тогда делаешь?" — спросил доктор.
"Я говорю неправду", — сказал Насреддин.
И вот таковы все ваши успешные люди, — чем больше вы лжец, тем большим будет ваш успех. Чтобы преуспеть в этом мире. вы должны быть лжецом, но тогда вы утрачиваете себя. Вы преуспели в этом мире, но проиграли в ином, а в конце концов учитывается иной мир.
"Все такие проявления — ложь. Когда некто показывает себя таким сомнительным образом, внешний мир бушует и заключает его в тюрьму".
Если вы показываете склонность к шоумэнству и проявлению, мир приходит и намеренно заключает вас в тюрьму. Вы стали жертвой.
"Он больше не защищен искренностью Дао. Каждое новое действие — новая неудача".
Если вы стали интересоваться тем, что говорят о вас другие, каждое ваше новое действие будет неудачей. Здесь вы можете преуспеть, но этот успех абсолютно бесполезен, так как вы никогда не удовлетворитесь им, вы никогда не поплывете с его помощью, вы никогда не придете к исполнению вашего назначе­ния. Ваше зерно останется зерном.
Вы можете копить вырезки газет о. себе, но те мертвые вырезки, свидетельства, которые вы вешаете на стены своего кабинета, — это не жизнь. Лица, которые вы носите на себе, когда выходите, фальшивые улыбки, — это не жизнь. И вновь и вновь, с каждым новым действием вы все глубже будете погружаться в ложь. Как вы можете думать, что сможете быть блаженны с помощью этой лжи? Вы можете достичь многого хлама этого мира, но вы потеряете все, что истинно.
Чжуан-цзы говорит: будьте в Дао, аутентично, искренне. От вас нужна лишь одна искренность, и эта искренность по отношению к Дао — вашей внутренней природе, вашему настоящему существу. Никакая иная искренность не нужна. — и пусть весь мир говорит, что вы не искренни.
Это то, что отец Будды сказал ему, так как Будда оставил своих родителей. Это то, что жена Будды сказала ему, так как он оставил ее. Это то, что все царство сказало ему, так как он оставил целое Царство. Но он был счастлив, и он остался искренним к своему Дао, к своей природе. И он сказал: никакой иной путь невозможен; если вы страдаете, вы страдаете из-за ваших ожиданий, а не из-за меня.
Вы здесь, чтобы исполнить себя. Другие здесь, чтобы исполнить себя. Если они ожидают от вас чего-то, это их проблема, — они будут страдать, но вам нет нужды становиться из-за этого фаль­шивым.
Будьте искренни по отношению к вашей внутренней природе и помогите другим быть искренними по отношению к их природе. Вы здесь, чтобы исполнить свое назначение, а другие — чтобы исполнить свое. Не ожидайте от них ничего, иначе вы превратите их в шоумэнов, иначе вы превратите их в лжецов. Не ожидайте от них ничего и не исполняйте того, что от вас ожидают другие. Это трудно, но это то, чём является саньяса: это все, о чем идет речь. Не помогайте расти ничьим ожиданиям на ваш счет, не давайте другим даже намека, что вы их выполните. Через какие бы страдания вам ни пришлось пройти, будьте готовы пройти через них, но не позволяйте другим иметь ожидания относительно вас, иначе мир закроет вас и будет тюремное заключение.
Если вы согласились что-то делать, тогда вы закрыты, тогда вы уже в воронке, и с каждым новым шагом, с каждым новым действием вы будете падать в новое несчастье, в новую неудов­летворенность, в новую ложь, в новое поражение. Отбросьте исполнение ожиданий других и отбросьте ожидания, что другие исполнят ваши ожидания.
Помните: если вы страдаете, вы страдаете из-за себя. Никто не страдает из-за других, помните это глубоко — только тогда вы будете способны быть действительно искренними по отношению к вашему внутреннему "я", а эта искренность — это религиозность. Индуисты называют это Рит, Иисус называет это Царством Бога, Чжуан-цзы называет это Дао. Какое бы слово ни использовалось, оно означает одно: оставаться близко к своему бессознательному и плыть с ним без условий, туда, куда оно ведет, — и верить ему. Вот что такое вера.
Это не верование в Бога, не верование в небеса или в ад, не верование в концепции, теории или философии. Вера означает верить природе, из которой вы пришли и в которую вы в конце концов вернетесь. Веря этой природе, вы вернетесь исполненны­ми, и каждый миг вашей жизни будет новым и более глубоким исполнением, а иначе каждое новое действие будет новым пора­жением.
"Если его действия происходят прилюдно, при дневном свете, он будет наказан людьми. Если они происходят частным образом и в тайне, они будут наказаны духами".
Не проявляйте себя. Если вы проявляете себя прилюдно при дневном свете, вы будете наказаны людьми. Это нужно понять: когда вы становитесь демонстратором, шоумэном, когда ваша жизнь становится цирком, выставкой, то люди оценят вас, так как вы — жертва их капризов, их ожиданий. Они будут аплодировать вам, но это не продлится долго: раньше или позже они начнут чувствовать, что вы лжете, так как сколь бы долго вы ни несли свою ложь, она всплывает. И когда они почувствуют, что вы лжете, они накажут вас.
Посмотрите на Ричарда Никсона. И такое происходит со вся­ким, кто стал шоумэном. Сначала они аплодируют вам. Теперь вы стали жертвой: лишь для того, чтобы сорвать их аплодисменты, вы будете лгать больше и больше. Вы начнете исполнять их ожидания и будете становиться все более и более нереальным. Это порочный круг. И чем более нереальным вы становитесь, тем более способ­ными будут становиться они, чтобы увидеть, что вы лжете. Тогда они начнут вас наказывать.
Когда другие вас ценят, бойтесь — вы движетесь по опасному пути: раньше или позже они вас накажут. Когда люди говорят о вашем успехе, берегитесь — теперь уже поражение недалеко. Когда они возносят вас на трон, бегите, так как раньше или позже они вас свергнут оттуда. Но вы так глупы, что забываете тот факт, что кто-то другой уже был на троне до вас. Они его поместили туда, а теперь ради вас они свергли его. Теперь они украшают вас гирляндами и приглашают, но раньше или позже они найдут другого шоумэна — и свергнут вас.
Это происходит со всяким, кто живет с помощью обществен­ного мнения. Не просите ни о каком успехе у внешнего мира — и вы не потерпите никакого поражения. Не просите людей об уважении: если они уважают вас, они вас оскорбляют. Каков механизм этого? Когда некто уважает вас, глубоко внутри он чувствует себя оскорбленным, глубоко внутри он стал стоящим ниже вас. Как же он может простить? Он не может, и когда-нибудь счеты будут сведены.
Когда он склоняется и касается ваших ног, в этот момент в нем самом образуется глубокая рана: он был ниже вас. Попытайтесь понять внутренний механизм: счеты должны быть сведены, вы не можете продолжать в неравновесии. Когда вы оцениваете кого-то, в тот самый момент, если вы бдительны, вы сможете увидеть, что внутри себя вы с удовольствием оскорбили бы его, нужно лишь время. Раньше или позже это произойдет.
Мудрый человек никогда не попросит, чтобы его оценили. Когда вы приходите к нему с гирляндами, он говорит; "Остановитесь, здесь сейчас или позже я должен буду заплатить".
"Если его действия происходят прилюдно, при дневном свете, он будет наказан людьми. Если они происходят частным образом и в тайне, они будут наказаны духами".
Может быть так, что вы занимаетесь своим шоумэнством не на людях, а частным образом. Люди стали настолько фальшивыми, что даже в своих ваннах, когда они совсем одни, они являются лжецами, даже гам они неистинны, неаутентичны. Ложь стала настолько укоренившейся, что вы не можете ее оставить с легко­стью, она следует за вами. Даже в своих снах вы лжете, даже в своих снах! Ложь настолько укоренилась, что даже там она за вами следует. Если вы хотите убить своего отца, во сне вы убьете своего дядю. Вот каким образом она за вами следует: ваш дядя ничего вам не сделал, но он — ближайший к отцу и выглядит прямо как ваш отец. Даже во сне вам трудно убить вашего отца.
Вот почему сны становятся сложными, а Фрейду и Юнгу нужно их интерпретировать. Вы увидите дядю, а Фрейд уводит отца, так как дядя — лишь символ, самый близкий к отцу.
Если вы делаете это частным образом, тогда вы будете наказаны самой природой. Шоумэнство должно быть наказано. Вот все, что Чжуан-цзы подразумевает под духами: он имеет в виду, что вы будете наказаны самой природой.
Если вы не хотите быть наказаны, тогда не будьте шоумэном, оставайтесь естественными, что бы ни говорили другие. Только из-за того, что они скажут так-то и так-то, не изменяйтесь. Даже если они скажут, что вы бунтарь, преступник, плохой, злой, пусть себе думают. Даже если они распнут вас на кресте, пусть делают это, но оставайтесь правдивы с собой. Когда Иисуса хотели распять, он мог бы бежать. Понтий Пилат был готов простить его, но Иисус не просил об этом, так как был аутентично правдив к своей природе.
Когда Сократ был наказан Афинами, было одно условие. Они сказали: "Если ты пообещаешь суду, что не будешь болтать по всему городу и не будешь обсуждать вещей и философию, если ты будешь хранить молчание, мы простим тебя". Сократ рассмеял­ся и сказал: "Это невозможно, так как я не могу быть неправдивым к своей природе. Я таков, и я буду продолжать свое дело, разговоры. Вы можете убить меня, это вам решать". Он принял яд, но не принял молчания, не согласился на то, чтобы держать язык за зубами.
Будьте правдивы по отношению к себе и не смотрите, что скажут другие. Это единственный путь достичь Божественного, так как это единственный путь быть естественным.
"Да поймет каждый значение искренности и да защитится от показания! Он будет в мире с людьми и духами и будет действовать правильно, невидимый в своем одиночестве, в башне своего духа".
Он будет в мире с людьми и духами. Если вы никоим образом не интересуетесь показом того, кто вы есть, вы будете в мире с природой и людьми. Даже если они убивают вас, вы будете в мире. Иисус был в мире, когда был распят. Сократ был в мире, как всегда, даже когда ему дали яд. Вы будете в мире. Какое значение имеет то, что они делают? Это вас не касается, вы остаетесь в стороне, отъединены в своей башне духа. В вашей внутренней природе вы защищены, ничто вас не достает и в вас не проникает.
"Он будет в мире с людьми и духами и будет действовать правильно, невидимый, в своем одиночестве, в башне своего духа".
А когда Чжуан-цэы говорит, что он будет действовать правиль­но, он не имеет в виду правильное как антитезу неправильного, нет. Он не имеет в виду противоположное неправильному, — он имеет в виду естественное.
Естественное — правильно. Легкое — правильно. Быть собой — правильно. Быть собой — это все, чем вы действительно можете быть. Все остальное — это заблудиться.

@темы: Буддизм, Цитаты, Ошо

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

продолжение

Когда вы здоровы, вы ничего не знаете о своем теле, тело забывается. Когда есть какая-нибудь болезнь, тогда только вы не можете забыть о теле. Знаете ли вы о том, что есть какая-то голова без головной боли? Когда есть головная боль. вы не можете забыть о голове. Когда туфли жмут, тогда они неудобны. Когда у вас нет никакой головной боли. где тогда голова? Вы полностью о ней забываете. Все, что здорово, забывается, но все, что болеет, помнится, — оно становится постоянной нотой в уме, постоянным напряжением ума.
Совершенный человек Дао не знает себя; вы знаете, так как вы больны. Это — это болезнь, субстанционная болезнь, так как вы полностью должны помнить, что вы — кто-то. Это показывает, что вы в глубоком беспокойстве (бес-покой — болезнь). Болезнь творит эго, а совершенно здоровое естественное существо все забывает полностью. Такой человек подобен облаку, ветерку, скале, дереву, птице, но никогда неподобен человеку. Его нет, так как только о болезни, как о ране. нужно помнить.
Воспоминание — это механизм для обеспечения безопасности: если в вашей ноге колючка, вы должны это помнить. Ум будет возвращаться к этому постоянно, так как колючку нужно вытащить. Если вы о ней забудете, колючка останется, а это опасно, потому что она может отравить все тело. Когда есть головная боль, тело говорит: помни о ней, нужно что-то сделать. Если вы забудете о ней. головная боль может стать опасной. Когда есть какая-то болезнь, тело говорит вам: что-то не так, оно привлекает ваше внимание.
Но когда тело здорово, вы о нем забываете; вы становитесь бестелесным, если тело здорово. И это единственное определение здоровья: здоровье — это когда тело не осознается. Если сущест­вует даже малейшее осознание тела, тогда осознаваемая часть не здорова.
Это же приложимо и к уму: когда ваше сознание здорово, эго не существует, — вы ничего о себе не знаете. Вы не напоминаете себе, что "я — что-то", вы просто расслабляетесь. Вы есть, но "я" нет. Это просто бытийность, но нет "я", нет кристаллизованного эго, нет "самости".
"Итак, когда туфли не жмут, о ногах забывают; когда пояс не жмет, о животе забывают; когда сердце истинно, забывают о "за" и "против".
Это одна из глубочайших вещей, которую нужно помнить. Когда сердце истинно, все "за" и "против" забыты. Когда сердце неистинно, больно, тогда вы будете постоянно оставаться отяго­щенными, беспокойными: это правильно, а то — неправильно, и правильному нужно следовать, неправильного нужно избегать. Вся жизнь становится борьбой: как избежать неправильного и как достичь правильного. Но это — не путь достичь правильного! Это — путь утратить его навсегда.
Смотрите... в вас есть гнев, секс, алчность. Если вы говорите, что гнев плох, тогда всю жизнь вы проведете в состоянии гнева. Иногда вы будете гневаться, а иногда вы будете гневаться из-за своего гнева, — только в этом и будет разница. Иногда вы будете гневаться, а когда гнев уйдет, вы будете гневаться из-за гнева. Вы называете это раскаянием. И тогда вы решите больше никогда не гневаться, но вы вновь разгневаетесь, потому что оба состояния — это гнев. Иногда вы гневаетесь на кого-то, иногда на себя за то, что гневаетесь.
Если вы против секса и говорите, что он плох, — как говорит весь мир, — тогда вы будете сексуальны, и после того, как сексуальность пройдет, вы почувствуете себя виноватым. В этой вине вы будете размышлять и думать о сексе снова и снова, это станет состоянием ума. Так что иногда вы будете физически сексуальными, а иногда умственно-сексуальными, то есть иногда сексуальными в теле, а иногда сексуальными в уме. Как только вы сотворили различие, как только вы сотворили конфликт, вы будете разделены.
Однажды я был у муллы Насреддина. К нему пришла прекрас­ная вдова повидаться с ним и спросить у него совета. Она сказала: "Я в беде, и вы должны мне помочь. Я люблю очень красивого человека, он моложе меня, но очень беден, а один старик, очень богатый и страшно уродливый, любит меня. Что делать? За кого мне выходить замуж?"
Мулла Насреддин закрыл глаза, подумал и сказал: "Выйди замуж за богача и будь добра к бедняку".
Вот как возникают все конфликты, вот как вы выбираете обе крайности. Тогда вы становитесь разделенными. Когда вы говори­те, что это правильно, а то нет, вы уже разделены, и вся ваша жизнь будет конфликтом, — вы будете двигаться от одной крайно­сти к другой, как маятник.
Не будьте против чего бы то ни было. Почему? Потому что когда вы против чего-то, это означает, что глубоко внутри вы "за", иначе зачем быть против этого? Человек, который глубоко внутри не гневается, не будет против гнева. К чему ему это? Человек, который не алчен глубоко внутри, не будет против алчности. Зачем ему быть против нее? Для него нет проблем, нет выбора, он не делает никаких различий.
Помните: это алчные люди всегда против алчности, сексуальные люди против секса, гневливые — против гнева, жестокие — против жестокости. Тогда что же они делают? Они создают противопо­ложную цель.
Если вы жестоки, целью станет нежестокость. А как жестокий человек становится нежестоким? Что он делает? Есть только одна возможность: он будет жестоким по отношению к себе, вот и все. Что еще он может сделать? Жестокий человек... как он может быть нежестоким? Гневливый человек... как он может быть негневливым?
И если гневливый человек культивирует негневливость, в его негневливости будет также гнев, так как вы не можете культиви­ровать что-либо без вхождения в это вас: гнев войдет в негневли­вость, жестокость войдет в нежестокость.
Если вы посмотрите вокруг, если вы правильно наблюдаете, вы не сможете найти более жестоких людей, чем те. кто сделал нежестокость своей целью. И вы не сможете найти более сексу­альных, извращенных людей, чем те, кто сделал брахмачарью, безбрачие своей целью.
Чжуан-цзы говорит: не делайте различий, иначе вы станете разделенными. Как только вы разделены, вас двое, вы расщеплены. Расщепленный человек не может быть естественным. Природа существует как единство, она — глубокая гармония, в ней вообще нет конфликтов. Природа принимает все: нет выбора, это — безвыборное позволение. Не выбирайте. И это чудо: если вы не выбираете быть против гнева, тогда, когда гнев приходит, вы просто гневаетесь. Не выбирайте против гнева. Когда гнев прихо­дит, просто гневайтесь, а когда он уходит, дайте ему уйти.
Не раскаивайтесь, не давайте ему продолжаться в вашем уме, не давайте ему длительности, не будьте против него. Когда гнев приходит, он приходит. Что вы можете поделать? Когда он не приходит, то не приходит. У вас нет выбора.
Тогда происходит чудо: без выбора вы становитесь настолько бдительным, что ваша энергия больше не разделена, а когда энергия неделима, она столь сильна, столь велика, что гнев стано­вится невозможным, так как гнев — это часть слабости. Помните об этом... чем вы слабее, тем более гневливы; чем вы сильнее, тем менее гневливы.
Если вы абсолютно сильны, тогда гнева не будет. Помните об этом... чем вы слабее, тем более алчны, — действительно, слабый должен быть алчным, чтобы защищать себя, и чем вы сильнее, тем менее алчны.
Когда энергия в вас тотальна, неделима, не расщеплена, тогда вы — единство. Алчность исчезает, так как алчность принадлежит слабому уму, расщепленному уму. а когда вы расщеплены, будет гнев, и вы будете бороться против него, и будет создаваться еще большее расщепление, и еще больше энергии будет рассеиваться, и вы станете наполнены внутренним беспорядком, анархией, и нигде ни одной гармоничной ноты — все будет не в лад.
И чем больше вы будете делать усилий все это гармонизировать, тем более будет беды, так как вы утратили первый шаг и будете утрачивать до самого последнего.
Первый шаг в том, что когда сердце истинно, "за" и "против" забыты. Так что же делать? Забыть "за" и "против" и дать сердцу успокоиться. Одно определенно: вы боретесь против гнева столь долгое время, но по-прежнему гневливы, — так попробуйте способ Чжуан-цзы. Вы ничего не потеряете.
Вы пытались быть несексуальными — и остались сексуальны, даже наоборот: вы стали более извращены, секс стал более ядовитым. Так попробуйте способ Чжуан-цзы, — вы ничего не потеряете.
Будьте сексуальны, когда приходит секс. Так же, как если приходит голод, вы едите пищу, так и тогда, когда приходит секс, будьте сексуальны, не делайте никакого выбора, не говорите, что он плох или хорош, примите его, это часть природы. И внезапно придет момент, когда вы будете в Единстве и секс автоматически трансформируется в любовь, потому что человек, который нахо­дится в единстве... Постарайтесь понять, что означает это единство. Каждый мужчина и каждая женщина бисексуальны, каждый мужчина это сразу и мужчина и женщина внутри. Никто не является просто мужчиной или женщиной, они не могут быть такими, так как один родитель всегда был мужчиной, а другой — женщиной, и вы несете в себе обоих, половину и половину. В вас половина вашей матери и половина вашего отца, так что вы сразу и мужчина и женщина — половина и половина.
Это глубокое расщепление, и если вы создаете больше расщеп­ления, то расщепление будет расшириться больше и больше. Отбросьте все расщепления, не творите никакой борьбы, не выбирайте. Будьте разгневаны — и примите это; будьте сексу­альны — и примите это; будьте алчны — и примите это. Что еще вы можете сделать? Природа даст все это вам, так примите это со всеми последствиями.
Если вы гневаетесь, тогда кто-то еще будет гневаться — примите гнев и последствия. Тогда ваше расщепление отбрасывается и тогда вновь и вновь ваша внутренняя бисексуальность становится гармонией, творит круг, происходит внутренний оргазм, — внутри встречаются ваше мужское и женское начала. А когда они внутри встречаются, вы стали едины, — теперь родилось новое существо.
Это единство имеет своей тенью любовь. Вы не можете любить, ваша любовь — фасад, ложь, ваша любовь — просто трюк, ваша любовь лишь для того, чтобы получить секс. Вот почему, когда вы добиваетесь секса, любовь исчезает. Как только вы имеете поло­вое сношение с женщиной или мужчиной, любовь исчезает. Энер­гия появится вновь через 24 часа, вы накопите энергию, и тогда снова будет секс — вы снова станете любящим.
Итак, любовь — просто средство получить секс, вот почему вы не можете любить вашу собственную жену или вашего мужа, — это очень трудно. Как вы можете любить? Нужда исчезла. Любовь — это просто ухаживание, просто прелюдия, чтобы скло­нить другого к сексу. Жене или мужу не нужно никакого склоне­ния, — они получены в дар. Муж может требовать, жена может требовать — нет никакой нужды склонять. И поэтому любовь исчезает! Нет никакой нужды ухаживать. Почти невозможно увидеть, как жена любит мужа, как муж любит жену. Они могут только претендовать, и такая претензия становится тяжелой вещью для каждого. Претендующая любовь!
Тогда вы чувствуете, что ваша жизнь бессмысленна. Вот поче­му, когда люди вступают во внебрачные связи, это дает им вновь немного энергии и немного чувства любви, так как за новым человеком вы должны снова ухаживать, вы не можете взять другого в дар, — вы должны его склонить. До того, как вы расслабитесь, будет необходимо склонение.
Ваша любовь — просто склонение. Она не может быть иной, так как любовь происходит только тогда, когда вы стали единством, и не ранее.
Слово "секс" прекрасно. Оригинальный корень слова "секс" означает "разделение", секс означает разделение. Если вы разде­лены внутри, тогда там будет секс. Когда вы страстно желаете женщину или мужчину, что происходит? Одна ваша часть страстно желает встретить другую часть, но вы пытаетесь встретить другого снаружи. Вы можете встретиться на единый миг, но вы вновь будете одиноки, так как снаружи не может быть вечной встречи. Секс должен быть лишь моментальным, так как другой — это другой.
Если вы встречаете свою внутреннюю женщину или мужчину внутри, тогда встреча может быть вечной. И когда все разделения утрачены, эта встреча происходит. Это алхимическая трансформа­ция: ваши женщина и мужчина встречаются внутри — и вы стано­витесь едины, а когда вы едины, вы будете обладать любовью.
Любовь — это качество Будды, или Христа, или Чжуан-цзы, вы же лишь играете с фальшивыми монетами, вы не можете любить. И чем больше вы это понимаете, тем лучше, так как тогда вас не обманут и вы не обманете других.
Если вы — единство, тогда Чжуан-цзы случится и для вас, потому что
"Когда сердце истинно, "за" и "против" забыты. Ни усилий, ни принуждений, на нужд, ни приманок нет: тогда ваши дела под контролем. Вы свободный человек".
Но сейчас у вас есть навязчивые идеи, принуждения, вы должны делать определенные вещи. Тело постоянно принуждает вас, ум принуждает вас делать их. Если вы не делаете их, вы чувствуете беспокойство. Если вы их делаете, вы чувствуете вину. Похоже, что из этого нет выхода.
Если вы ввергаетесь в секс, вы чувствуете вину, будто сделали что-то плохое. Если вы не ввергаетесь в секс, вы чувствуете беспокойство, так как энергия накапливается, а как вы можете ее высвободить? Тогда энергия движется внутри и принуждает, за­ставляет вас: ваша жизнь — сплошные принуждения и одержимо­сти. И что бы вы ни делали, вы будете в беде, так как если вы ввергаетесь в секс, вы почувствуете разочарование: все грезы будут разбиты вдребезги, ничто не будет достигнуто. Вы так много воображали, так много проектировали, но реальное никогда не будет равно тому, о чем вы мечтали.
Чем больше вы мечтаете, тем больше вас разочаровывает, и тогда вы чувствуете: "зачем тратить энергию? Зачем вступать в отношения и ненужные сложности?" Ведь когда появляется другой, он несет с собой свои проблемы. Так любые отношения становятся тяжкой ношей. Это не свобода, так как любое отноше­ние появляется из принуждений,
Только тот человек, сердце которого в покое, кто стал единст­вом, — свободный человек. Это не значит, что он пойдет в Гималаи или побежит в Тибет. Нет! Он будет здесь, но он будет здесь в ином качестве. Он будет любить, у него будет сострадание, будут отношения, но он будет оставаться свободным. Никакие отношения не исходят из одержимости, — он просто делится, делится своим существом. У него так много, что он дает его. И если вы примете его дар, он чувствует по отношению к вам глубокую благодарность.
Посмотрите... Ваша любовь — это лишь способ получить секс; его любовь — это не добиваться ничего, его любовь — это не брать у вас ничего, его любовь — это стремление поделиться. У него это есть, у него есть так много, что он что-то дает вам. И чем больше он дает, тем больше это растет. Его существо движется в другом измерении.
Просто глядите... идите в сад и смотрите: если цветы оставляют на кустах, тогда больше цветов не появится. Я наблюдал это. Я никогда никому не позволял рвать цветы, но если на розовом кусте выросло 5 цветков и вы их не сорвете, больше уже не появится, а те 5 вскоре завянут. Если вы сорвете 5, появятся 10. Если вы сорвете 10, появятся 20. Чем больше вы срываете, тем больше куст вам дает.
То же самое и в том случае, когда вы — единство: вы стали цветущим деревом. Чем больше вы даете, тем больше вы обнару­живаете, что приходит. Чем больше вы делитесь, тем больше вы в этом растете. Блаженство растет выше и выше, экстаз становится глубже и глубже. Делитесь этим, так как то, чем не делятся, умирает. Но основное — не будьте "за" и "против", тогда вы будете свободным человеком.
"Легкое — правильно". Для вас как раз все наоборот, вы всегда выбираете трудное, так как трудное дает вам вызов, а вызов дает вам эго. Для вас правильно трудное. Легкое никогда не является для вас правильным: ведь с легким нет никакого завоевания, и эго не может почувствовать удовлетворения. Чем более трудна работа, тем больше эго чувствует себя бодрым, экстатичным. Это должно быть сделано: Эверест должен быть покорен, Луна должна быть покорена.
Кто-то спросил Эдмунда Хиллари, который первым достиг вершины Эвереста: "Зачем? Зачем столько усилий? В течение столетия человек все пытался и пытался, и многие погибли, — они никогда не возвратились назад. Зачем эта страсть — взобраться на Эверест? И что там? Там ничего нет! В течение столетия многие люди просто умерли, потеряли свои жизни, никогда не вернулись, но каждый год снова приходит группа и пытается. Это прекрасно: ни один индиец не беспокоится об этом, а Эверест находится в Индии! Ни один тибетец не беспокоится, а Эверест на границе с Тибетом! Зачем?"
Каждый год с Запада приезжают группы. Когда Хиллари взоб­рался, а потом вернулся, его спросили: "Зачем?" Он сказал: "Потому что Эверест был там, и пока он не был покорен, я не мог почувствовать покоя. Он оставался там, непокоренный, — вызов эго. Только потому, что он там был, он должен был быть завоеван".
Трудное привлекает. Чем более оно трудно, тем более привле­кает вас. Благодаря этому оно становится более ценным: если вы покоряете, вы достигаете больше эго. Даже если вы проигрываете, вы достигаете большего эго, так как вы, в конце концов, старались, в то время как другие вообще не старались. Если вы достигаете с легкостью — ничто не достигнуто, так как эго не может почувствовать себя больше, а если вы проигрываете — утрачено больше, так как любой скажет: "Это так легко, и вы не смогли этого добиться?"
Эго всегда, как магнитом, притягивает к трудному, но легкое правильно. Так что эго никогда и не притягивает к правильному, и всегда притягивается к неправильному.
Человек становится преступником, так как преступление труд­но: человек становится политиком, так как политика трудна; чело­век теряет разум из-за денег, так как делать деньги трудно. По всему, что трудно, люди будут сходить с ума, не для того, чтобы этого достичь, но только потому, что это, как Эверест, — вызов: это должно быть покорено.
Посмотрите на ваших людей, добившихся успеха, на тех, кто успешен. Посмотрите на них! Чего они достигли? Они, возможно, и достигли Эвереста, да. но там ничего нет. Они должны возвра­щаться назад. Посмотрите на ваших президентов, премьер-мини­стров, Рокфеллеров... чего они достигли? Ничего! Глубоко внутри они знают, что не достигли ничего, но одно они сделали, самое трудное — история будет их помнить. История всегда помнит глупцов, так как глупцы делают историю и глупцы пишут ее!
Чжуан-цзы не делает никакой истории, так как легкое —правильно. Но как же вы можете делать историю, если вы легкий? Если вы выигрываете войну и убиваете миллионы людей, вы делаете историю. Если вы просто чистите зубы по утрам, как вы можете делать историю? А легкое — правильно! Вы принимаете ванну и напеваете песенку — как вы можете делать историю? Вы едите свою пищу и тихо засыпаете без сновидений. Как вы можете делать историю?
Нет! История не замечает людей, которые легки, естественны. История замечает безумцев, чем-то одержимых, которые творят беды тем или иным способом. И трудное не правильно, правильно легкое. Будьте легки и не пытайтесь быть в истории. Оставьте ее глупцам и безумцам, просто оставайтесь вне ее, — ведь вы не сможете обладать и тем и другим: либо у вас есть жизнь, либо о вас будет помнить история. Если у вас есть жизнь, вы будете всего лишь легким и простым человеком, будете делать простые вещи и наслаждаться ими.
Вы не создадите никаких бед для других, никто вас не заметит, вы будете существовать так, как если бы никогда не существовали. Вот что значит быть легким: существовать так, как если бы вы не существовали; существовать так, как если бы вас не было ни на чьем пути. Никто вас не узнает, но в этом нет нужды. Вы насладитесь, вы достигнете высочайшей вершины экстаза.
"Легкое — верно, легкое — правильно. Начинайте правильно, и вы легки".
И это критерий: делая что-то, вы чувствуете себя легко, когда делаете это, значит оно верно. Если вы чувствуете себя нелегко, делая это — что-то не так. Если вы напряжены, это значит, что вы живете нелегкой жизнью. Если вы не можете спать, не можете расслабиться, не можете позволить, это значит, что вы живете нелегкой жизнью, что вы с трудными вещами, невозможными вещами.
Измените свой образ жизни, вы на неверном пути. Начинайте правильно — и вы будете всегда легки; начинайте правильно — и вы всегда будете в покое: это критерий. Поэтому всегда смотрите на то, что происходит, когда вы что-то делаете: если вы становитесь мирными, спокойными, домашним, расслабленными, значит это правильно. Это критерий, и ничто больше не является критерием.
То, что правильно для вас, может быть неправильным для кого-то еще, помните и об этом тоже: ведь то, что легко для вас, может не быть легким для кого-то еще, и для него будет легким что-то другое. Так что по поводу этого не может быть универсаль­ного закона, каждый индивидуум должен выбирать это для себя. Что легко для вас? Не слушайте мир, так как там есть люди, которым понравилось бы навязывать вам свои законы. Эти люди — враги, преступники.
Никто из тех, кто понял жизнь, не захочет вам ничего навязы­вать, он просто поможет вам быть легким, чтобы вы смогли найти то, что для вас легко.
"Продолжайте легкое — и вы правы".
И тогда живите таким образом — и вы всегда будете легки. Просто как маленький ребенок, спящий счастливо, едящий счаст­ливо, танцующий, кипящий энергией, — просто легкий. Помните; никто вас не заметит. Люди могут даже подумать, что вы безумец: ведь если вы серьезны, они думают, что вы имеете ценность, а если вы смеетесь и делаете свою жизнь смешной, они думают, что вы дурак.
Пусть себе думают. Будьте дураком, но будьте легким. Не будьте мудрецом и нелегким, так как никакая мудрость не может расцвести в нелегкой жизни. Такая мудрость фальшива, она укра­дена. Если вы поняли это, вы нашли свой путь.
"Продолжайте легкое — и вы правы".
Чжуан-цзы прекрасен, Чжуан-цзы уникален, Чжуан-цзы беспо­добен! Ведь он говорит: "продолжайте легкое — и вы правы". Он не говорит: "Будьте жестокими, тогда вы правы; будьте искренни­ми, тогда вы правы; не гневайтесь, иначе вы неправы; не будьте сексуальными..." Нет, ничего подобного! Он говорит: будьте лег­кими и продолжайте легкое — и вы правы, а тогда вы избрали свой путь.
Он дает вам сущность, не частное направление, а саму универ­сальную истину.
"По истинному пути идти легко — это значит забыть об истинном пути".
Из-за того, что вы слишком озабочены истинным путем, вы станете нелегкими. Так что будьте легкими даже с Чжуан-цзы, иначе вы станете нелегкими, а вы настолько эффективны в становлении нелегкими, что вы можете даже Чжуан-цзы превратить в безумие.
"Истинный путь идти с легкостью — это забыть об истинном пути".
Просто забыть. Быть легкими — вот и все. "И забыть, что идти легко", — это тоже! Иначе вы станете слишком привязанными к легкости и тогда легкость тоже станет камнем в вашей груди. Если вы придете к Чжуан-цзы и скажете: "теперь я стал легким", он ответит: "иди, отбрось это! Ты все еще несешь это. Когда ты легок, ты легок, — по поводу этого не делается никаких концепций, никаких замечаний. Когда ты легок, зачем об этом говорить, зачем это нести? Ведь если вы это несете, это рано или поздно станет раной."
Легкий человек просто легок и все забыл. Он не знает, что он легок; он не знает, что он прав; он не знает, что имеет какую-либо Ценность. Он просто живет в своей легкости!
Иногда вы приходите к человеку, который живет в своей легкости, — легко, просто, не осознавая, — и вы будете способны ощутить его аромат. Напряжение имеет свой запах, и легкость имеет свой аромат, но вы можете не впечатлиться им. Вы настолько напряжены, что всегда впечатляетесь напряженными людьми — людьми, которые действуют; людьми, которые сидят на своих тронах, как статуи. Тогда вы впечатляетесь: вещи кажутся такими трудными.
Впечатляетесь ли вы детьми? Смотрели ли вы, как играет ребенок? Никто не впечатляется! Тогда и Чжуан-цэы не произве­дет на вас впечатления, тогда истинно легкий человек не произве­дет на вас впечатления, так как он может не произвести на вас никакого воздействия. Но если вы понимаете, вы уловите аромат совершенно другой вибрации, окружающей человека, который легок. А как вы можете почувствовать это? Каков способ? Способ в том, что рядом с человеком, который легок, вы почувствуете себя также становящимся более легким, более спокойным.
Истинно спокойный человек сделает спокойным вас; напряжен­ный человек сделает вас напряженным. С человеком, который живет естественно, вы почувствуете, что вы дома: он не будет принуждать вас никоим образом, он не попытается изменить .вас никоим образом, он примет вас, он будет принимать.
Через его принятие вы сможете научиться принятию, а если вы сможете принять себя. природа переменится. И если природа переменится, океан не так далек, — река постоянно течет по направлению к нему.

@темы: Буддизм, Цитаты, Ошо

---

Когда туфли не жмут

1. КОГДА ТУФЛИ НЕ ЖМУТ
11 октября 1974 г.
Рисовальщик Ху мог от руки чертить более совершенные круги, чем с помощью циркуля. Его пальцы извлекали самопроизвольные формы из ниоткуда. Его ум, между тем, был свободен и беззаботен по поводу того, что он делал. Никакие приспособления не были нужны, его ум был совершенно безыскусен и не знал препятствий.
Итак, когда туфли не жмут, о ногах забывают; когда пояс не жмет, о животе забывают; когда сердце истинно, забывают о "за" и "против".
Ни усилий, ни принуждений, ни нужд, ни приманок нет: тогда ваши дела под контролем. Вы свободный человек.
Легкое — правильно. Начинайте с правильного —и вы в облег­чении. Продолжайте легкое — и вы правы. Правильный путь — двигаться с легкостью, — значит забыть о правильном пути и о том, что двигаться легко.
Чжуан-цзы — один из редчайших расцветов, даже более редкий, чем Будда или Иисус: ведь Будда и Иисус придают особое значение усилию, а Чжуан-цзы придает особое значение безусильности. С помощью усилия может быть сделано многое, но с помощью безусильности можно сделать больше,
Многое может быть достигнуто с помощью воли, но гораздо большего можно достичь с помощью безвольности. И чего бы вы ни достигли с помощью воли, это всегда будет для вас отягощени­ем, это всегда будет конфликтом, внутренним напряжением, и в любой момент вы можете это утратить. Оно должно постоянно поддерживаться, а для поддержки нужна энергия, — поддерживая его, вы распыляете себя.
Только то, что достигнуто при помощи безусильности, никогда не станет для вас отягощением, и только то, что не является отягощением, может быть вечным; только то, что никоим обра­зом не может быть неестественным, может оставаться с вами навсегда.
Чжуан-цзы говорит, что реальное, божественное, существую­щее достигается полной потерей себя в этом. Даже усилие достичь этого является препятствием, так как тогда вы не можете утратить себя. Даже усилие, чтобы утратить себя, становится препятствием.
Как вы можете делать какое-либо усилие, чтобы утратить себя? Любое усилие рождено из эго, и с помощью усилия это укрепляется. Эго — это болезнь, поэтому все усилия должны быть оставлены полностью, ничего не должно делаться; вы должны полностью утратить себя в существующем, вы должны стать вновь как малое дитя, только что родившееся, не знающее, что правильно, не знаю­щее, что неправильно, не знающее никаких предпочтений. Как только входят предпочтения, как только вы знаете, что это — правильно, а это — неправильно, вы уже больны и вы далеко от действительности.
Ребенок живет естественно, он тотален, он не делает никаких усилий, так как делать усилие — значит бороться с собой: часть вас "за", а часть — "против", отсюда усилие.
Помните: вы можете достичь многого, особенно в этом мире вы можете достичь многого с помощью усилий, так как усилие — это агрессия, усилие — это насилие, усилие — это соревнование. Но в ином мире с помощью усилия ничего достичь нельзя, а те, кто начинают с усилия, в конце концов должны его отбросить.
Будда трудился в течение 6 лет, постоянно медитируя и кон­центрируясь, — он стал аскетом, он сделал все, что может быть сделано человеческим существом: ни один камень не остался неперевернутым, он поставил на карту все свое существо, но это было усилием, в этом было эго — и он проиграл.
Ничто не проигрывает так, как эго в Предельном; ничто так не успешно, как эго в этом мире. В мире материи ничто так не успешно, как эго. В мире сознания ничто так не проигрывает, как эго. Случай прямо противоположный, и это так и должно быть, так как противоположны измерения.
Будда проиграл абсолютно: после 6 лет он был полностью разочарован, а когда я говорю "полностью", я имею в виду действительно полностью. Не осталось ни малейшей надежды, он стал совершенно ненадеящимся. В такой безнадежности он отбро­сил все усилия. Он отбросил мир, он оставил свое царство, — все, что принадлежало к этому видимому миру, он оставил, отверг. Теперь, после шести лет напряженного усилия, он также оставил все, что принадлежало иному миру. Он был в полном вакууме, пустой. В ту ночь он спал совсем другим сном, так как эго не было. Начала расти другая структура, так как не было усилия. В ту ночь с ним случилось другое бытие, так как не было грез.
Если усилия нет, ничто не является незавершенным, тогда нет нужды в грезе. Греза всегда существует, чтобы что-то завершить: что-то, что осталось незавершенным за день, будет завершено в грезе, так как у ума есть тенденция завершать все. Во многие вещи вкладывается усилие, и если они остаются незавершенными, не­обходима греза.
Когда есть желание, есть и скачок к грезе, так как желать — значит грезить: греза — это тень желания.
В ту ночь, когда уже нечего было делать, — этот мир был уже бесполезен и .теперь иной мир тоже был бесполезен, — все мотивации к движению прекратились, некуда было идти и некому было идти. В ту ночь сон стал самадхи. он стал сатори, он стал тем Предельным, что только может случиться с человеком. В ту ночь Будда расцвел, и к утру он стал просветленным. Он открыл глаза, посмотрел на последнюю звезду, исчезающую в небе, и все было там.
Оно всегда там было, но он так сильно его хотел, что не мог его увидеть. Оно всегда было там, но он так много двигался со своим желанием в будущее, что не мог смотреть на "здесь-и-сейчас". В ту ночь не было никакого желания, никакой цели, некуда было идти и некому идти, исчезли все усилия. Внезапно он осознал себя, внезапно он осознал реальность так, как она есть.
Чжуан-цзы говорит с самого начала: не делайте никакого усилия. И он прав, так как вы никогда не сделаете такого тоталь­ного усилия, какое сделал Будда; вы никогда не будете столь разочарованы, чтобы усилие отпало само по себе. — оно всегда будет незавершенным, а ваш ум всегда будет продолжать говорить: "еще немножко — и что-то случится, еще шаг, цель близка, почему же ты стал удручен? Просто нужно еще немного усилий, так как цель становится ближе с каждым днем".
Из-за того. что вы никогда не сделаете такого абсолютного усилия, вы никогда не станете полностью ненадеющимся. И вы можете в полсердца совершать усилие в течение многих жизней, — это то, что вы делали в прошлом. Вы здесь передо мной не впервые, вы не впервые здесь, делая все то же усилие, чтобы понять истину, реальное: вы делали это много-много раз, миллион раз в прошлом, но вы по-прежнему полны надежды.
Чжуан-цзы говорит, что лучше отбросить усилие в самом нача­ле. Оно должно быть отброшено: либо вы отбросите его в начале, либо опросите в конце, но конец может быть не так уж скоро! Так что есть два пути: либо делать тотальное усилие... настолько тотальное, что вся надежда разрушится и вы придете к пониманию того, что ничего нельзя достичь через усилие, что не останется даже малейшего фрагмента где-то в бессознательном, продолжа­ющего говорить: сделай немного больше — и это будет достигнуто... Либо делайте тотальное усилие, и тогда оно само себя отбросит, либо не делайте вообще никаких усилий. Просто принимайте все целиком, не вовлекайтесь в него вообще.
Помните об одном: вы не можете выбраться из этого, пока оно не завершилось, — если вы вошли, оно должно быть завершено, потому что у ума есть тенденция завершать все, и не только у человеческого ума. но даже у ума животных. Если вы чертите половину круга, не завершая, и приходит горилла, которая это видит, тогда если есть кусочек мела, она немедленно его завершит.
Ваш ум, как таковой, имеет тенденцию завершать: что-либо незавершенное вызовет в вас напряжение. Если вы хотите плакать и не можете, тогда будет напряжение. Если вы хотите смеяться и не можете, тогда будет напряжение. Если вы хотите гневаться и не можете, тогда будет напряжение. Вот почему вы так долго болеете: все осталось незавершенным!
Вы никогда тотально не смеялись, вы никогда тотально не плакали, вы никогда тотально не гневались, вы никогда тотально не ненавидели, вы никогда тотально не любили. Ничего не делалось тотально, — все не завершено. Ничто не тотально, и оно продол­жает тянуться, поэтому в вашем уме всегда множество вещей. Вот почему вы себя чувствуете настолько больным, когда вы в покое: вы не можете почувствовать себя дома.
Чжуан-цзы говорит: лучше не начинать, так как если вы начали, это должно быть завершено. Поймите это и не включайтесь в порочный круг. Вот почему я говорю, что Чжуан-цзы — это редкое цветение, более редкое, чем Будда и Иисус: ведь он достиг просто при помощи понимания.
Для Чжуан-цзы нет никакого метода, никакой медитации. Он говорит: просто поймите фактичность этого. Вы родились. Какое усилие вы сделали? Вы дышите. Какое усилие вы сделали, чтобы дышать? Все движется само по себе, так к чему же беспокоиться? Дайте жизни плыть самой по себе, тогда вы будете в позволении. Не бойтесь и не пытайтесь плыть против течения, не пытайтесь даже плавать, — просто плывите с потоком, дайте потоку вести вас туда, куда он направляется. Будьте белым облаком, плывущим в небе, — никакой цели, оно идет в никуда, просто плывет. Плыть так и есть предельное цветение. Так что первое, что нужно понять относительно Чжуан-цзы, до того, как мы перейдем к сутрам, это то, что нужно быть естественным и нужно избегать всего неестественного, не делайте ничего такого, что неестественно. Природы достаточно, вы ничего не можете добавить к ней, но эго говорит: нет, вы можете улучшить природу. Вот таким образом существуют все культуры.
Любая попытка улучшить природу — это культура, а все культуры подобны болезням: чем более человек культурен, тем более он опасен.
Я слышал, что один охотник, европеец, заблудился в африкан­ском лесу. Вдруг он вышел к нескольким хижинам. Он никогда не слышал о том, что в таком девственном лесу существует деревня. Ее не было ни на одной карте.
Итак, он приблизился к вождю этой деревни и сказал: "Как жаль, что вы потеряны для цивилизации". Вождь сказал: "Нет, совсем не жаль, мы всегда боялись, что нас обнаружат: как только придет цивилизация, мы потеряемся".
Природа потеряна, как только вы делаете усилие улучшить ее, -ведь это означает, что вы пытаетесь улучшить Бога. Все религии пытаются это сделать — улучшить Бога.
Чжуан-цзы не поклонник этого. Он говорит, что природа — это окончательное, и такую окончательную природу он называет Дао. Дао означает, что природа окончательна и не может быть улучшена. Если вы пытаетесь ее улучшить, вы ее искалечите. Вот так мы калечим каждого ребенка.
Каждый ребенок рождается в Дао, потом мы калечим его обществом, цивилизацией, культурой, моралью, религией... Мы калечим его со всех сторон. Тогда он живет, но он не жив.
Я слышал, как маленькая девочка пришла на вечеринку по случаю дня рождения своего друга. Она была еще мала, — всего 4 года. Она спросила свою мать: "Мама, когда ты была жива, у вас тоже были такие вечеринки и танцы?".
Чем больше культуры и цивилизации, тем больше вы мертвы. Если вы хотите увидеть по-настоящему мертвого человека, кото­рый все еще продолжает жить, идите к монаху в монастырь, идите к жрецу в церковь, идите к Папе в Ватикан. Они не живы, они так боятся жизни, так боятся природы, что подавляют ее всюду. Они уже в своих могилах.
Вы можете разукрасить могилу, вы можете построить даже мраморную гробницу, но человек внутри нее мертв.
Один пьяница проходил через кладбище и увидел прекрасную гробницу. Он посмотрел на имя, выбитое на ней. Это была гробница знаменитого семейства Ротшильдов. Он засмеялся и сказал: "Эти Ротшильды знают, как жить!"
Культура убивает вас, культура — убийца, культура — медлен­ный яд, это самоубийство.
Чжуан-цзы и его старый мастер Лао-цзы против культуры. Они за природу, чистую природу. Деревья в лучшем положении, чем вы. Даже птицы, даже рыбы в реке в лучшем положении, так как они более живы, они танцуют в ритме природы. Вы полностью забыли, что такое природа, вы отринули ее до самого корня. И если вы хотите отринуть природу, вы должны начать с отвержения секса, так как вся природа вырастает из него. Вся природа — это переполненность сексуальной энергией, любовью.
Птицы поют, деревья цветут — все это взрывающаяся сексу­альная энергия. Цветы — это сексуальные символы; пение птиц сексуально: все Дао — это не что иное, как сексуальная энергия: вся природа размножается, любит себя, движется ко все более глубокому экстазу любви и существования.
Если хотите разрушить природу, отвергните секс, отвергните любовь, создайте моральные концепции вокруг жизни. Эти мо­ральные концепции, сколь бы прекрасны они ни были, будут подобны мраморным гробницам, а вы будете внутри них. Какой-нибудь пьяница может думать, что вы знаете, что такое жизнь и как жить, но тот, кто находится в его состоянии сознания, даже не находится в состоянии, чтобы назвать вас живыми.
Ваша моральность — вид смерти: до того. как вас убьет смерть, вас убьет общество. Вот почему послание Чжуан-цзы — одно из самых опасных, самых революционных, самых бунтарских, так как он говорит: "Следуйте природе!". И не навязывайте природе никакой цели. Кто ты такой, чтобы творить цели или предложения? Ты лишь крохотная частица, атомарная клеточка. Кто ты такой, чтобы принуждать целое двигаться в соответствии с тобой? Это самое опасное для религиозных людей — для тех людей, которые являются моралистическими пуританами. Это самое опасное по­слание. Оно означает: разрушить все препятствия, позволить при­роде излиться, а это опасно.
Я слышал, что одна старшая медсестра вводила в курс дела в больнице новую медсестру, которая только пришла из колледжа. Она водила ее по больнице, чтобы показать ей все. Она демонст­рировала ей отделения: "Это — раковое отделение, это — туберку­лезное отделение" и т.д. Потом она пришла в большое помещение и сказала: "Смотрите и помните хорошенько, так как это — самое опасное отделение".
Новая сестра посмотрела, но так и не смогла увидеть, в чем же опасность. Тогда она спросила: "В чем дело? Почему это отделение самое опасное? Даже в раковом отделении вы не сказали, что оно опасно."
Старшая сестра засмеялась и сказала: "Эти люди почти здоро­вы, вот почему это — самое опасное отделение. Так что будьте бдительны — здоровье всегда опасно".
Жрецы боятся здоровья, так как в их глазах здоровье амораль­но. Вы, возможно, слышали об одном мыслителе этого столетия, известном в свое время, — графе Кайзерлинге. О нем думали как о великим религиозном мыслителе, и он написал в своем дневнике: "Здоровье — самая аморальная вещь". Потому что здоровье — это энергия, а энергия — это наслаждение, энергия — это любовь, энергия — это секс, энергия — это все, что естественно. Разрушьте энергию, сделайте ее хилой и тусклой.
Почему так много людей постится? Лишь для того, чтобы разрушить энергию, лишь для того, чтобы предотвратить такое возрастание энергии, что она станет переполняться.
Религиозные люди всегда думали, что здоровье опасно. Тогда быть нездоровым становится духовной целью.
Я вновь повторяю — Чжуан-цзы большой бунтарь. Он говорит: "Природы, энергии, экстаза, который приходит от переполнен­ности ею, достаточно. Тогда самопроизвольно случается равнове­сие". Нет нужды в усилии. Так много красоты происходит в природе без всякого усилия: роща прекрасна без всякого усилия, кукушка продолжает петь без всякого усилия... смотрите на оленя — живого, полного энергии, быстрого; смотрите на зайца, такого сознательного, что даже Будда может почувствовать ревность.
Смотрите на природу, все так совершенно. Вы можете улучшить розу? Вы можете хоть как-то улучшить природу? Только человек стал где-то ненормальным. Если роза прекрасна без всякого усилия со своей стороны, почему не может быть таким человеке Если звезды остаются прекрасными без всякого усилия, без всяких "Йога-сутр" Патанджали, почему таким не может быть человек? Человек — такая же часть природы, как звезды. Смотрите на природу, все так совершенно.
Поэтому Чжуан-цзы и говорит: "Будьте естественны — и вы расцветете". Если это понимание войдет в вас все глубже и глубже, тогда все усилия станут бессмысленными, тогда вы не будете постоянно готовиться к будущему, тогда вы живете здесь и сейчас, тогда это движение — все, тогда этот момент — вечность. И сущность Будды уже присутствует, вы — уже Будда. Единствен­ное, из-за чего вы утрачиваете ее, это то, что вы не даете ей шанса расцвести, так как привязаны к своим собственным проектам.
Цветок цветет без всякого усилия, так как энергия не рассеи­вается ни в каких проектах: цветок не планирует будущего, он здесь и сейчас. Будьте, как цветок, будьте, как птица, будьте, как дерево, река или океан, но не будьте как человек, потому что человек стал где-то неправильным.
Естество и быть естественным — безусильно естественным, самопроизвольно естественным — вот сущность всего учения, которое предлагает Чжуан-цзы.
Теперь мы перейдем к его сутре. Слушайте каждое слово настолько глубоко, насколько это возможно, так как ваш ум будет создавать препятствия, ваш ум не позволит вам слушать. Ум — это общество внутри вас. Общество очень хитро: оно не только снаружи вас — оно проникло к вам внутрь. Вот чем является ваш ум и вот почему все те, кто знают, против ума и за природу: потому что ум — это искусственная вещь, введенная в вас обществом.
Так что, когда вы слушаете Чжуан-цзы, ваш ум будет создавать блокады, ваш ум не захочет слушать, потому что то, что говорит Чжуан-цзы, против ума. Если же вы позволяете, если вы отклады­ваете в сторону ум и позволяете этому проникнуть в вас, тогда само слушание станет медитацией, само слушание преобразит вас. Ничего больше не надо делать, — просто слушайте.
Чжуан-цзы верит в понимание, а не в медитацию. И если вы говорите, что вы должны медитировать, то это только потому, что понимание для вас, как я чувствую, очень трудно. Медитация не приведет вас к цели, — ни один метод не может привести вас к цели. Не существует метода, техники. Медитация только поможет вам понять, она не приведет вас к истине, она только разрушит ум, и тогда, когда истина есть, вы можете ее увидеть.
Ху, рисовальщик, мог от рука чертить более совершенные круги, чем с помощью циркуля.
Чжуан-цзы говорит о рисовальщике по имени Ху, который мог от руки чертить более совершенный круг, чем с помощью циркуля. Действительно, циркуль нужен потому, что вы боитесь, но вы сами можете чертить совершенный круг без всякой помощи.
В природе круги существуют повсюду, все движется по круго­вому пути. Круг — самое легкое явление природы, — и не исполь­зуется никакой циркуль. Звезды не сверяются с картой, они не носят с собой циркуль, и они продолжают двигаться по кругу. Если вы дадите им компасы и карты, я уверен, что они потеряются, — они не будут знать, куда идти и что делать.
Вы, должно быть, слышали историю о стоножке? Стоножка ходит на сотне йог. Это — чудо? Жаба, философ, увидела стоножку, наблюдала за ней и очень встревожилась: ведь так трудно ходить даже на четырех ногах, а стоножка ходит на сотне ног. Это — чудо! Как стоножка решает, какой ногой двинуть в первую очередь, а какой — потом и вообще любой из них? Целая сотня ног! Итак, жаба остановила стоножку и задала вопрос: "Я философ, и я тобой озадачена. Возникла проблема, которую я не могу решить: как ты ходишь? Как ты всем этим управляешь? Это кажется невозмож­ным!"
Стоножка сказала: "Я хожу всю свою жизнь, но я никогда об этом не думала. Теперь, когда ты об этом спросила, я подумаю об этом и потом отвечу тебе".
Впервые в сознание стоножки вошла мысль: "Действительно, жаба права — какой ногой нужно двинуть в первую очередь?" Стоножка постояла несколько минут неподвижно, пошатываясь, и упала. И она сказала жабе: "Пожалуйста, не задавай другим стоножкам этого вопроса. Я ходила всю свою жизнь, и никогда не было никаких проблем, а теперь ты меня полностью убила. Я не могу двинуться. И двинуть сотней ног! Как я могу решить?!"
Жизнь движется по совершенному кругу, жизнь движется совершенно, нет никаких проблем. Чжуан-цзы говорит о Ху, что он мог чертить от руки более совершенные круги, чем с помощью циркуля. Вам нужен циркуль, так как вы не уверены в жизни; вам нужна мораль, правила, принципы, Библии, Кораны, Гиты, чтобы направить вас, так как вы не уверены во внутренней силе. Такова ваша жизнь. И эти Библии. Кораны, Гиты создали для вас такое же положение, какое жаба создала для стоножки.
Нужно следовать столь многим правилам, нужно подчиниться столь многим принципам — столь многим моральным концепциям. Вы столько налагаете на себя, что ваша внутренняя жизнь не может быть самопроизвольной. .Вылетали заблудшими не из-за каких-то злых сил, а из-за делающих добро. Не дьявол ведет вас к плохому, а ваши жрецы, ваши лидеры, ваши так называемые святые.
Это очень трудно. Легко верить в дьявола, вот вы и перекла­дываете всю ответственность на дьявола. Нет никакого дьявола, говорю я вам. И это — также то, о чем говорит Чжуан-Цзы.
Чжуан-цзы говорит, нет никакого Бога, нет никакого дьявола, только жизнь существует. Жрецы создали Бога, и жрецы создали Дьявола, так как жрецы создают различие между неправильным и правильным. А когда различие входит в ваш разум, что правильно и что неправильно, вы никогда не будете правы, вы никогда не будете в покое, вы никогда не почувствуете расслабления, вы всегда будете в напряжении. И все, что бы вы ни делали, будет неправильным, так как различие создает смятение.
Вся жизнь столь молчалива и медитивна, зачем вам нужно столько усилий? Это из-за различия.
"Ху, рисовальщик, мог от руки чертить более совершенные круги, чем с помощью циркуля".
Если вы не сознаете себя, ваша жизнь движется автоматически. Этот циркуль — это сознание себя: вы делаете что-нибудь, сознавая себя, и вы очутились в беде. Вы говорите, целый день вы болтаете с друзьями — и нет никаких проблем. Но если я скажу вам выйти сюда и говорить с этого кресла друзьям, которые здесь собрались, вы окажетесь в том же положении, что и стоножка. А вы говорили всю жизнь, и не было никаких проблем.
Почему возникла эта проблема? Проблема возникла из-за того, что теперь вы сознаете себя. Теперь на вас смотрит так много людей, они наблюдают за вами, что теперь вы не можете быть в покое и самопроизвольными. Теперь вы проектируете, теперь вы планируете, теперь вы хотите понравиться людям. Что бы ни сказали, это должно их теперь впечатлять — теперь вы сознаете себя.
А иначе любой — говорун, прирожденный говорун. Люди про­должают, и никогда нет никаких проблем. Но стоит вам поставить их на кафедру и сказать им, чтобы они говорили для аудитории, как сразу что-то неладно. Что неладно? Ничего не изменилось, но вошло сознание себя и сознание себя является проблемой.
"Его пальцы извлекали самопроизвольные формы из ниоткуда. Его разум между тем был свободен и беззаботен по поводу того, что он делал".
"Никакие приспособления не были нужны, его разум был совершенно безыскусен и не знал препятствий". "Его пальцы извлекали самопроизвольные формы из ниоткуда".
Нигде означает всюду; нигде означает совершенную пустоту; нигде означает окончательный исток, самую основу жизни.
Откуда ваше столь совершенное дыхание? Чжуан-цзы говорит, что вы не дышите, "оно" вами дышит. Вы не дышите, так что вы должны для этого делать? Ничего. Я дышу — это неверное замеча­ние, лучше бы сказать: природа, "оно" дышит мною. Тогда меня­ется весь образ, тогда весь упор на природу, а не на вас, не на него, не на "оно", на громадность, на бесконечное, которое вас окружает, на основу, на саму основу — "оно" дышит вами.
Когда вы влюбляетесь, действительно ли вы тот, кто влюбляет­ся, или это "оно" влюбляется через вас? Когда вы гневаетесь, гневаетесь ли вы? Так как когда есть гнев — вас нет, когда есть любовь — вас нет, В гневе, в любви, в любом страстном чувстве вас нет. В чем-то живом вы исчезаете: тогда существует "оно" — Дао.
Итак, человек Дао — это тот, кто пришел к пониманию того, что "Я" самая бесполезная вещь. Оно лишь творит проблемы — и больше ничего — и он отбрасывает его.
В действительности нет нужды отбрасывать, как только он понял, оно отброшено — нет никакого "Я". "Оно" живет через него. Тогда нет никакой ноши и никакого напряжения, и никакого беспокойства; тогда он становится ребенком; тогда его разум свободен и беззаботен.
Вы ничего не можете делать беззаботно. Что бы вы не делали, в это входит эго, входят заботы — а тогда есть и беспокойство.
Посмотрите на это явление: хирург оперирует, и он совершен­ный хирург. Но если на операционном столе его жена, он не может оперировать; его руки дрожат. В другое время он работает как совершенный механизм, но когда на столе его жена, он не может оперировать — нужен какой-нибудь другой хирург.
Что случилось? Вошла забота. С другими пациентами заботы не было, он был отстранен. Он не был озабочен никоим образом, он был просто хирургом, естественной силой, которая работала. Разума в этом не было, он был совершенен. Но теперь там его жена, вошла забота: будет или нет операция успешной? Способен ли я спасти свою жену, или нет? Теперь появились проблемы; его разум озабочен — и тогда его руки дрожат.
Вся ваша жизнь — это дрожание, т.к. вы несете столько забот; а тогда вы не можете начертить совершенный круг.
А то как вы пишете... Существует наука о том. как читать, что вы написали и, с помощью этого, читать ваш разум. Тому есть определенная основа, т.к. когда вы пишете, в это входит и ваше дрожание. А когда вы подписываетесь, вы более всего озабочены. Тогда присутствует ваше дрожание, и с помощью увеличительного стекла это дрожание можно наблюдать и отмечать.
Это дрожание может многое в вас показать, т.к. что бы вы не делали, это делаете вы. Это несет в себе вас, это несет показания о вас. Только лишь рассмотрение того, что вы написали, может сделать известным многое о вашей личности.
Если подписывается Будда, это происходит совершенно иным способом. Тогда не будет никакого дрожания, т.к. нет заботы. И уже по написанному можно сказать, принадлежит оно Будде, или нет.
Что бы вы ни делали, ваше дрожание следует за вами, как тень. Кто творит это дрожание? Вы приходите ко мне и говорите: "Я не в мире, мой разум не молчалив". Как это может случится до того, как вы отбросите свою заботу? Вы хотите, чтобы ваш разум был устойчив, вы хотите, чтобы ваш разум был сделан молчаливым, чистым, ясным. Без отбрасывания заботы это невозможно, т.к. будет оставаться дрожание. Они рождены из заботы.
Единственное, что может быть сделано без изменения вашей заботы — это зажать все дрожание внутрь. Так что, если вы наблюдаете, вы почувствуете, что на поверхности все безмятежно. холодно, но глубоко внутри вы дрожите, постоянно дрожите. Глубоко внутри страх и дрожание продолжаются. Они рождены из заботы. А в чем забота?
Она в том, какое впечатление вы производите на других. Вы так тревожитесь, что вообще не можете жить. Каждый интересу­ется тем, что другие думают о нем, и это так со всеми. Они тревожатся о вас, а вы тревожитесь о них. Но почему вы так тревожитесь о других?
Однажды случилось так, что мулла Насреддин шел по дороге. Это была пустынная дорога, солнце село, и надвигалась темнота. Вдруг он почувствовал страх, так как навстречу двигалась группа людей, и он подумал: "Это, видимо, бандиты, грабители, а здесь никого нет, только я один". Поэтому он прыгнул через стену, которая была рядом, и обнаружил, что попал на кладбище. Там была только что вырытая могила, так что он забрался в нее, как-то успокоился, закрыл глаза и ждал, что люди пройдут мимо и он сможет идти домой.
Но люди тоже увидели, что кто-то там был. Мулла прыгнул внезапно, поэтому они испугались тоже. В чем дело? Кто-то там прячется или делает что-то плохое? И они все перепрыгнули через стену. Теперь мулла был уверен, что сделал правильный вывод и был прав: они — опасные люди. "Теперь ничего нельзя сделать, я должен притвориться мертвым". И он притворился. Он перестал дышать, так как вы не можете ограбить или убить мертвеца. Но люди видели, что этот человек прыгнул, поэтому они очень встре­вожились. Что он делает?
Они столпились вокруг могилы, заглянули в нее и спросили: "Что случилось? Что ты делаешь? Почему ты здесь?"
Мулла открыл глаза, посмотрел на них и уверился, что никакой опасности нет. Он рассмеялся и сказал: "Итак, есть проблема, очень философская проблема. Вы спрашиваете меня, почему я здесь, а я хотел бы спросить, почему вы здесь. Я здесь из-за вас, а вы здесь из-за меня!"
Это — порочный круг: вы боитесь других, другие боятся вас, и вся ваша жизнь становится путаницей. Отбросьте эту чепуху, отбросьте этот порочный круг, не будьте озадачены другими. Вашей жизни достаточно, не будьте озадачены другими. И я говорю вам, что если вы можете жить беззаботно, ваша жизнь расцветет, и тогда другие смогут разделить ее с вами. Вам бы хотелось поделиться, и вы можете дать другим многое, но сначала вы должны прекратить думать о других и о том, что они думают о вас. Это "о" очень опасно. Никто не спокоен, никто не дома. Из-за других все охотятся за всеми, жизнь стала адом.
"Его пальцы извлекали самопроизвольные формы из ниоткуда. Его разум, между тем, был свободен и беззаботен по поводу того, что он делал".
Делайте! Не будьте озабочены тем, что вы делаете, — делайте это настолько с душой, чтобы само делание становилось блажен­ством. И не думайте о великих вещах: нет вещи, которая была бы великой или малой. Не думайте, что вы делаете великие вещи, играете великую музыку, пишете великие картины, что вы стано­витесь Пикассо или Ван-Гогом, или кем-нибудь еще — великим писателем, Шекспиром или Мильтоном.
Нет ничего — ни великих вещей, ни малых вещей.
Есть великие люди и малые люди, но вещи не велики и не малы. А великие люди — это те, кто вносит свое величие в любую малую вещь, которую они делают; они едят с величием, ходят с величием, спят с величием. Они вносят качество величия во все. А что такое величие? Природа... ничто не величественно более, чем природа.
Ешьте, как император. Это не зависит от качества пищи, — это зависит от едока, от того, как он празднует еду. Даже лишь с хлебом, маслом и солью вы можете быть императором,
Случилось так, что у Эпикура был сад, совсем рядом с Афина­ми... Он тоже был одним из редчайших людей, совсем как Чжуан-цзы. Он не веровал в бога, он не веровал ни во что, так как верование — чепуха. Веруют только глупые люди. У человека понимание есть вера, а не верование. Вера — это совсем другое. Вера означает верить жизни, верить ей настолько абсолютно, что вы готовы идти с ней, куда угодно.
... У него был маленький садик, и он жил там со своими учениками. Люди думали, что — он атеист, аморальный человек. Он не веровал в бога, он не веронал в писания, он не веровал ни в один храм, он был атеистом. Но он жил настолько величественно! Его жизнь была превосходной, великолепной, хотя у него ничего и не было, хотя они и были очень бедны.
О них услышал царь и захотел посмотреть, как они живут и как они могут быть счастливы без верований.
Если вы не можете быть счастливы даже с верованием в бога, как эти люди могли быть счастливы без бога?
Поэтому он как-то вечером отправился посетить сад Эпикура. Он был действительно удивлен, потрясен, — это было чудом: у них не было ничего, почти ничего, но они жили, как императоры. Они жили, как боги. Вся их жизнь была праздником. Когда они шли к реке искупаться — это было не просто купание, это был танец с рекой, это было настройкой с мелодией реки. Они пели, танцевали и плавали, и прыгали, и ныряли.
Их еда была праздником, пиром, а у них не было ничего — лишь хлеб и соль, даже масла не было. Но они чувствовали такую благодарность, что только быть уже было достаточно ничего больше не было нужно.
На царя это произвело очень большое впечатление, и он спросил Эпикура: "В следующий раз, когда я приду, я хотел бы принести тебе что-нибудь в подарок. Чего бы ты хотел?"
Эпикур сказал: "Дай нам время подумать, мы никогда не думали, что кто-то может давать нам подарки — ведь у нас так много подарков от природы. Но если ты настаиваешь, тогда принеси немного масла, и ничего больше. Сделай только это".
Жизнь может стать праздником, если вы знаете, как жить без заботы. Иначе жизнь становится длинной продолжительной болез­нью и страданием, которые завершаются только в смерти.
"Его ум был, между тем, свободен и беззаботен по поводу того, что он делал. Не нужны были никакие приспособления — его ум был совершенно безыскусен ч не знал никаких преград".
Вам нужно всему научиться, так как вы полностью забыли природу. Теперь психологи говорят, что должно быть обучение любви, так как люди все больше и больше забывают, как любить. Появилась масса литературы типа "Как любить?", "Искусство любить". Люди полностью забыли о сексуальном оргазме, сексу­альном экстазе. Ни одному животному не нужно никакого обуче­ния! Даже деревья кажутся более разумными, чем вы.
Всему нужно обучиться, даже самой основе жизни нужно обучиться. Это означает, что мы как-то разукоренены, мы утратили контакт с природой, существует разрыв.
И если вы обучитесь, как любить, ваша любовь станет фальши­вой. Истинная любовь должна быть спонтанной. Как вы можете обучиться любви? Если вы обучены, тогда вы будете действовать согласно правилам, и в этом не будет естественного течения. Природа не течет в соответствии с вашими правилами, у нее свои правила. Вы просто должны быть с ней, и она начнет функциони­ровать.
Недалек тот день, когда мы будем учить людей, как дышать. Сейчас вам это смешно, но если бы вы вернулись в прошлое и спросили Эпикура: "Будут ли когда-нибудь времена, когда людей нужно будет учить, как достичь оргазма?", он бы рассмеялся. Животные достигают его без всякого обучения, без Мастерсов, без Джонсонов и Кинси. Животные просто любят, любовь случа­ется естественно.
Сейчас в США появились клиники, в которых людей учат достигать оргазма. И если вы достигаете оргазма при помощи обучения и учебы, помните хорошенько, что это не настоящий оргазм. Ведь, когда вы им управляете, когда вы его контролируете, тогда что-то в вас его принуждает, а оргазм случается только в позволении — и позволению нельзя научить.
Вы не сможете научить людей, как засыпать. Если вы попыта­етесь учить, тогда вы вспугнете их сон, потому что если они испытают как угодно, это будет сплошным волнением. Вы просто засыпаете, вы просто кладете голову на подушку и засыпаете. Если вы что-то делаете, тогда само это делание будет неделанием. Жизнь подобна сну, жизнь подобна дыханию.
"Не были нужны никакие приспособления, — его ум был совершенно безыскусен и не знал никаких преград".
Когда ваш ум чист, в нем есть ясность, вам не нужно следовать никаким правилам, вам не нужно носить в голове никаких писаний — вы просто смотрите. Все прозрачно, потому что вы ясны.
Итак, когда туфли не жмут, о ногах забывают: когда пояс не жмет, о животе забывают; и когда сердце истинно, о "за" и "против" забывают".
Помните, это — одна из самых величайших мантр: "Когда туфли не жмут, о ногах забывают".

@темы: Буддизм, Цитаты, Ошо

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Осознанность и Центрирование

Сначала нужно понять, что подразумевается под осознаннос­тью. Ты идешь. Ты осознаешь многие вещи — магазины, идущих мимо людей, транспорт, все остальное. Ты осознаешь многие вещи, не осознавая только одного — и это ты сам. Ты идешь по улице, ты осознаешь многие веши, не осознавая лишь только самого себя! Это осознавание себя Георгий Гурджиев называет «помнить себя». Гурджиев говорит: «Посто­янно, где бы ты ни был, помни себя».
Что бы ты ни делал, продолжай постоянно делать внутри одно: осознавай, что ты это делаешь. Ты ешь — осознавай себя. Ты идешь — осознавай себя. Ты слу­шаешь, ты говоришь — осознавай себя. Когда ты в гневе, осознавай, что ты в гневе. В то самое время, когда приходит гнев, осознавай, что ты в гневе. Это постоянное вспоминание себя создает в тебе тонкую энергию, очень тонкую энергию. Ты начинаешь быть кристаллизованным существом.
В нормальном состоянии ты просто болтающийся на ветру мешок! Никакой кристаллизации, на самом деле, никакого центра — просто текучесть, просто расхлябан­ное сочетание многих вещей без всякого центра. Толпа, постоянно смешивающаяся и меняющаяся, без всякого хозяина внутри. Осознанность — это то, что делает тебя хозяином, — и когда я говорю «хозяином», то не подра­зумеваю, что ты контролируешь. Когда я говорю, будь хозяином, я подразумеваю присутствие — постоянное присутствие. Что бы ты ни делал или не делал, одно должно быть постоянно в твоем сознании: что ты есть.
Это простое чувство себя, чувство, что человек есть, созда­ет центр — центр спокойствия, центр молчания, центр внутрен­него мастерства. Это внутрен­няя сила. И когда я говорю «вну­тренняя сила», я подразумеваю это буквально. Именно поэто­му будды говорят о «пламени осознанности» — она и есть пламя. Если ты начинаешь осо­знавать, ты начинаешь чувство­вать в себе новую энергию, новый огонь, новую жизнь. И из-за этой новой жизни, новой силы, новой энергии многие вещи, ко­торые управляли тобой, просто растворяются. Ты не должен бо­роться с ними.
Тебе приходится бороться
с гневом, жадностью, сексом, потому что ты слаб. Поэто­му на самом деле проблема не в гневе, жадности и сексе, проблема в слабости. Как только ты начинаешь быть сильным внутри и у тебя появляется ощущение внутреннего присутствия — что ты есть, — твои энер­гии начинают становиться концентрированными, кристал­лизованными в одной точке, и рождается «я». Помни, рожда­ется не эго, но «я». Эго — это ложное ощущение себя. Не имея никакого «я», ты продол­жаешь верить, что у тебя есть какое-то «я», — это и есть эго. Эго означает ложное «я» — ты не «я», но все же счита­ешь себя «я».
Маулунгапутра, искатель истины, пришел к Будде. Буд­да спросил его:
— Что ты ищешь? Маулунгапутра сказал:
— Я ищу себя. Помоги мне!
Будда пообещал помочь ему, если он сделает то, что он ему скажет. Маулунгапутра заплакал и сказал:
— Как я могу обещать? Меня нет — меня еще нет, как я могу обещать? Я не знаю, что буду делать завтра, у меня нет никакого «я», которое могло бы пообещать, поэтому не проси невозможного. Я попытаюсь. Самое большее, я могу сказать — это я попытаюсь. Но я не могу сказать, что это сделаю, потому что кто это сделает? Я ищу то, что может обещать и держать обещания. Меня еще нет.
Будда сказал:
— Маулунгапутра, я задал тебе этот вопрос, чтобы это услышать. Если бы ты пообещал, я бы отказал тебе. Если бы ты сказал: «Я обещаю, что это сделаю», тогда я узнал бы, что ты не настоящий искатель себя, потому что искатель должен знать, что его еще нет. Иначе ка­кой смысл искать? Если ты уже есть, нет никакой необ­ходимости. Тебя нет! И если человек может это чувст­вовать, эго испаряется.
Эго — это ложное представление о чем-то, чего во­обще нет. «Я» подразумевает центр, который может по­обещать. Этот центр создается постоянным пребывани­ем в осознанности, постоянной осознанностью. Осо­знавай, что ты что-то делаешь: что ты сидишь, что сей­час ты вот-вот уснешь, что к тебе приходит сон, что ты засыпаешь. Попытайся быть сознательным каждое мгно­вение, и ты начнешь ощущать, что внутри тебя рождает­ся центр; что-то стало кристаллизоваться, появилась цен­трированность. Теперь все связано с этим центром.
Мы живем без центра. Иногда мы чувствуем себя центрированными, но это мгновения, когда ситуация за­ставляет тебя осознавать. Если внезапно возникает си­туация, опасная ситуация, ты начнешь чувствовать в себе центр, потому что в опасности ты становишься осознанным. Если кто-то собирается тебя убить, в это мгновение ты не можешь думать; в это мгновение ты не можешь быть бессознательным. Вся твоя энергия центрирована, и это мгновение становится ощутимым. Ты не можешь двигаться в прошлое, ты не можешь дви­гаться в будущее — само это мгновение становится всем. И тогда ты осознаешь не только убийцу, но и себя — того, кого убивают. В это тонкое мгновение ты начинаешь чувствовать в себе центр.
Именно поэтому опасные игры так привлекательны. Спросите тех, кто взбирается на вершину Гуришанкара, Эвереста. Когда впервые Хиллари оказался там, навер­ное, он внезапно ощутил центр. И когда впервые кто-то попал на Луну, наверное, пришло внезапное чувство цен­тра. Именно поэтому опасность привлекательна. Ты ведешь машину и едешь с большей и большей скоро­стью, и тогда скорость становится опасной. Тогда ты не можешь думать; мысли прекращаются. Тогда ты не мо­жешь мечтать. Тогда ты не можешь воображать. Тогда настоящее становится весомым. В это опасное мгнове­ние, когда в любой момент возможна смерть, внезапно ты осознаешь центр внутри себя. Опасность привлека­тельна лишь потому, что в опасности ты иногда чувст­вуешь себя центрированным.
Ницше где-то говорит, что война должна продолжать­ся, потому что лишь на войне иногда чувствуется «я» — чувствуется центр, потому что война опасна. И когда смерть становится реальностью, жизнь становится ин­тенсивной. Когда смерть совсем рядом, жизнь становит­ся интенсивной, и ты центрирован. В любое мгновение, когда ты осознаешь себя, появляется центрирование. Но если эта центрированность только ситуационная, она исчезнет, стоит только ситуации кончиться.
Она не должна быть только ситуационной, она долж­на быть внутренней. Попытайся быть осознанным в каждом обычном действии. Сидя в кресле, попробуй это — осознай себя сидящего. Осознавай не только кресло, не только комнату, не только окружающую атмо­сферу, но осознавай сидящего. Закрой глаза и почувст­вуй себя; копай глубоко и чувствуй себя.
Юджин Херригель учился у дзэнского мастера. Он три года учился стрельбе из лука. И мастер всегда го­ворил:
— Хорошо. Все, что ты делаешь, хорошо, но этого недостаточно.
Херригель сам стал мастером стрельбы из лука. Его попадание в цель было совершенным на сто процентов, и все же мастер говорил:
— У тебя хорошо получается, но этого недостаточно.
— Со стопроцентным попаданием в цель! — гово­рил Херригель. — Чего же тогда ты ожидаешь? Как я могу пойти еще дальше? Можно ли ожидать чего-то боль­шего, чем стопроцентное попадание?
Говорят, дзэнский мастер сказал:
— Меня не интересует твоя стрельба из лука или попадание в цель. Меня интересуешь ты. Ты в совер­шенстве освоил технику. Но когда твоя стрела покида­ет лук, ты не осознаешь себя, и это тщетно! Меня забо­тит не то, чтобы стрела попала в цель. Меня заботишь ты! Когда стрела выпущена из лука, вовнутрь должно быть выпущено твое сознание. Даже если ты промах­нешься мимо цели, это не имеет значения, но мимо вну­тренней цели промахиваться нельзя, а ты промахива­ешься. Ты в совершенстве освоил технику, но ты толь­ко подражатель.
Но западному уму, или, скорее, современному уму — а западный ум это и есть современный ум, — это очень трудно постичь. Это кажется бессмыслицей. Стрельба из лука связана с определенным навыком попадания в цель.
Постепенно Херригель разочаровался, и однажды он сказал:
— Я уезжаю. Это кажется невозможным! Это невоз­можно! Когда ты во что-то целишься, осознанность на­правляется к цели, к объекту, и если ты хороший стрелок, ты должен забыть себя — помнить только цель, мишень и забыть все остальное. Остаться должна только мишень.
Но дзэнский мастер постоянно заставлял его созда­вать другую цель, внутри. Эта стрела должна быть двой­ной стрелой: направленной на цель снаружи и постоян­но указывающей на внутреннее «я».
Херригель сказал:
— Я уезжаю. Это кажется невозможным. Твои усло­вия невыполнимы.
И в день своего отъезда он просто сидел рядом. Он пришел, чтобы проститься с мастером; мастер целился в мишень. Кто-то другой у него учился, и впервые Хер­ригель не был вовлечен сам. Он просто пришел попро­щаться; он сидел и смотрел. В то мгновение, когда мас­тер кончит урок, он собирался просто попрощаться и уйти. Впервые он не был вовлечен.
Но тогда внезапно он осознал мастера и нацеленное в обе стороны сознание мастера. Мастер прицеливался. Три года непрерывно Херригель был с тем же самым масте­ром, но тогда его более заботили собственные усилия. Он никогда не видел этого человека, не видел того, что он делает. Впервые он увидел и осознал — и внезапно, спон­танно, без всякого усилия он подошел к мастеру, взял из его рук лук, прицелился и выстрелил. И мастер сказал:
— Хорошо! Впервые ты это сделал. Я счастлив.
Что он сделал? Впервые он был центрирован в са­мом себе. Была цель, но был также и он — присутству­ющий.
Таким образом, что бы ты ни делал — что угодно, не обязательно это должна быть стрельба из лука, — что бы ты ни делал, даже если ты просто сидишь, будь на­правленным в обе стороны. Помни, что происходит сна­ружи, но помни и того, кто внутри.
Лин-чи однажды утром читал лекцию, и кто-то спро­сил его:
— Только ответь мне на один вопрос: кто я? Лин-чи встал и подошел к этому человеку. Весь холл замер. Что он сделает? Это простой вопрос. Вместо того, чтобы, как обычно, ответить со своего места, он встал и подошел к этому человеку. Весь холл замер. Лин-чи встал перед задавшим вопрос и посмотрел ему в глаза. Это был очень проникновенный момент. Все замерло. За­давший вопрос покрылся испариной. Лин-чи просто при­стально смотрел ему в глаза. Затем Лин-чи сказал:
— Не спрашивай меня. Иди вовнутрь и найди, кто это спрашивает. Закрой глаза. Не спрашивай: «Кто я?» Иди вовнутрь и найди, кто это спрашивает, кто этот задающий вопросы внутри. Забудь обо мне. Найди ис­точник этого вопроса. Иди глубоко вовнутрь!
И говорят, что этот человек закрыл глаза, впал в молчание, и внезапно он был просветлен. Он открыл глаза, рассмеялся, коснулся ног Лин-чи и сказал: «Ты ответил мне. Я задавал этот вопрос всем, и мне было дано много ответов, но ничто в действительности не оказывалось правильным ответом. Но ты мне ответил».
«Кто я?» Как может на это ответить кто-то другой? Но в этой частной ситуации — тысячи человек в молчании, в молчании, в котором можно было услышать, как падает иголка, — Лин-чи подошел, посмотрел проницательными глазами и просто приказал этому человеку: «Закрой глаза, иди вовнутрь и найди, кто задает вопросы. Не жди, чтобы я тебе ответил. Найди, кто это спрашивает». И этот человек закрыл глаза. Что случилось в этой ситуации? Он стал центрированным. Внезапно он стал центрированным, вне­запно он осознал глубочайшее внутреннее ядро.
Это должно быть открыто, и осознанность — метод открытия этого глубочайшего внутреннего ядра. Чем более ты бессознателен, тем дальше ты от самого себя. Чем более ты сознателен, тем ближе подходишь к себе. Если сознание тотально, ты в центре. Если сознания меньше, ты приближаешься к периферии. Когда ты бес­сознателен, ты на периферии, где центр совершенно за­быт. Это два возможных направления движения.
Ты можешь двигаться к периферии — тогда ты дви­жешься к бессознательному. Сидя в кино, сидя где-ни­будь и слушая музыку, ты можешь забыть себя — тогда ты на периферии. Читая Бхагавад-Гиту, Библию или Ко­ран, ты можешь забыть себя — тогда ты на периферии.
Что бы ты ни делал, если ты можешь помнить себя, тог­да ты ближе к центру. Тогда однажды внезапно ты стано­вишься центрированным. Тог­да у тебя есть энергия. Эта энергия — огонь. Вся жизнь, все существование — это энергия, огонь. Огонь — это старое название; теперь это называют электричеством.
Человек надписывал на этом много, много названии, но «огонь» — хорошее название. Электричество кажется немного мертвым; огонь выглядит более живым.
Действуй внимательно. Это долгое, тяжкое путеше­ствие; трудно осознавать даже на долю мгновения; ум постоянно мерцает. Но это не невозможно. Это тяжко, это трудно, но не невозможно. Это возможно — возмож­но для каждого. Нужно лишь усилие, и усилие в полную силу и от всего сердца. Ничто не должно остаться в стороне; ничто не должно остаться незатронутым. Все должно быть принесено в жертву осознанности; лишь тогда обнаруживается внутреннее пламя. Оно есть.
Если бы можно было найти единство по сути меж­ду всеми религиями, когда-либо существовавшими или возможными, тогда было бы найдено одно-единственное слово: «осознанность».
Иисус рассказывает историю... Хозяин большого дома уехал, и он приказал своим слугам быть постоянно бди­тельными, потому что он может вернуться в любое мгно­вение. Двадцать четыре часа в сутки они должны быть бдительными. В любое мгновение хозяин может вернуть­ся—в любое мгновение! Нет никакого назначенного времени, никакого дня, никакой даты. Если есть назначен­ная дата, ты можешь спать; тогда ты можешь делать что угодно и быть бдительным только в этот определенный день, потому что в этот день возвращается хозяин. Но хозяин сказал: «Я могу вернуться в любое мгновение. Днем и ночью вы должны быть готовы меня принять».
Это притча о жизни. Ты не можешь откладывать; в любое мгновение хозяин может вернуться. Человек дол­жен быть бдительным постоянно. Никакая дата не назна­чена; ничего не известно о том, когда внезапно что-то случится. Остается только одно: быть бдительным и ждать.
Осознанность — это техника центрирования себя, техника достижения внутреннего огня. Он есть, и он скрыт; его можно обнаружить. И как только он обнару­жен, лишь тогда мы способны войти в храм — не рань­ше, никогда не раньше.
Но мы можем обманывать себя символами. Симво­лы нужны для того, чтобы показать нам более глубокую реальность, но мы можем ис­пользовать их и чтобы обма­нывать себя. Мы можем жечь благовония, мы можем покло­няться внешним вещам, и тог­да нам будет хорошо оттого, что мы что-то сделали. Мы можем чувствовать себя рели­гиозными, при этом совершен­но не становясь религиозны­ми. Именно это происходит;
именно в это превратилась Земля. Все считают себя религиозными только потому, что следуют определен­ным внешним символам, без всякого внутреннего огня.
Прикладывай усилия, даже когда терпишь пораже­ние. Поначалу так и будет. Снова и снова ты потер­пишь поражение, но поможет даже поражение. Потер­пев поражение, на мгновение осознай, и впервые ты почувствуешь, как ты бессознателен.
Иди по улице, и ты не сможешь пройти и несколь­ких шагов без того, чтобы не стать бессознательным. Снова и снова ты забываешь себя. Ты начинаешь чи­тать вывеску и забываешь себя. Кто-то идет мимо, ты на него смотришь и забываешь себя.
Твои поражения тоже могут быть полезны. Они мо­гут показать тебе, как ты бессознателен. И даже если ты осознаешь, что бессознателен, ты достигнешь определен­ной осознанности. Если сумасшедший осознает, что он сумасшедший, он встал на путь к здравому рассудку.

@темы: Буддизм, Цитаты, Ошо

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

продолжение

Вы не замечали? Ты ставишь будильник; утром ты хочешь встать в четыре часа, чтобы успеть на поезд.
Когда утром будильник начинает звонить, твой ум со­здает сон: ты сидишь в храме, и звонят колокола — вот все и объяснено. Будильник больше не создает проблем, он не может тебя разбудить. Ты все объяснил — тотчас же!
Ум тонок. Сейчас психоаналитики очень озадачены тем, как это происходит, как уму удается создавать объ­яснение тотчас же, мгновенно. Это так трудно! — на­верное, ум проецирует это заранее. Как внезапно ты можешь обнаружить, что находишься в храме или в церкви, где звонят колокола? Будильник звонит, и тотчас же во сне готово объяснение. Ты пытаешься избежать будильника; ты не хочешь вставать, не хочешь вставать в такую холодную зимнюю ночь. Ум говорит: «Это не будильник; ты просто пришел в храм». Все объяснено, ты засыпаешь.
Именно это делали философии, и именно поэтому философий так много — потому что каждому нужно свое собственное объяснение. Объяснение, которое по­могает заснуть кому-то другому, не поможет тебе. И именно это говорит Гераклит в этом отрывке.
Попытайтесь его понять. Он говорит:
В мгновения бодрствования Люди так же забывчивы и небрежны К. тому, что вокруг них происходит, Как и когда спят.
Во сне ты не осознаешь, что происходит вокруг тебя, но осознаешь ли ты, что происходит, в часы бодр­ствования?
Были проведены большие исследования. Девяносто восемь процентов приходящих к тебе сообщений ум не допускает вовнутрь — девяносто восемь процентов. Лишь двум процентам позволяется войти, и эти два про­цента ум интерпретирует. Я что-то говорю; ты слышишь что-то другое. Я говорю что-то еще, ты интерпретиру­ешь это таким образом, чтобы это не беспокоило твой сон. Твой ум немедленно дает тебе объяснение. Ты находишь для этого место в уме, и ум это поглощает;
это становится частью ума. Именно поэтому вы продолжаете упускать Будд, Христов, Гераклитов и других. Они продолжают говорить с вами; они продолжают го­ворить, что что-то нашли, что что-то пережили, но когда они это говорят вам, вы немедленно это интерпретируе­те. У вас есть собственные трюки.
Аристотеля очень беспокоил Гераклит. Он решил, что у этого человека, наверное, есть какой-то дефект в ха­рактере. Все кончено! — ты отнес его к определенной категории, потому что он тебе не подходит, беспокоит тебя. Наверное, Гераклит был очень тяжелым камнем в уме Аристотеля — потому что Аристотель движется в горизонтальном, он в этом специалист, а Гераклит пы­тается столкнуть тебя в бездну. Аристотель движется по равнине логики, а Гераклит пытается столкнуть тебя в тайну. Нужно какое-то объяснение. Аристотель гово­рит: «В этом человеке есть какой-то дефект — биологи­ческий, физиологический, дефект „характера", но есть какой-то дефект. Почему иначе он настаивает на пара­доксе? Почему иначе он настаивает на тайне? Почему он настаивает, что есть гармония между противополож­ностями? Противоположности противоположны; гармо­нии нет. Жизнь есть жизнь, смерть есть смерть — будь в этом ясным, не смешивай эти вещи. Кажется, этот человек все перепутал».
Лао-цзы был таким же человеком. Лао-цзы говорил:
«Кажется, так мудры все, кроме меня. Кажется, все так умны, кроме меня, — я дурак!»
Лао-цзы — один из величайших, один из мудрейших людей, которые только когда-либо родились, но среди вас он чувствует себя дураком. Лао-цзы говорит:
— Кажется, каждый мыслит так ясно; путаюсь толь­ко я.
То, что Аристотель говорит о Гераклите, Лао-цзы го­ворит о себе.
Лао-цзы говорит:
— Когда кто-то слушает мое учение без ума, он ста­новится просветленным. Если кто-то слушает мое уче­ние из ума, тогда он находит собственные объяснения, которые не имеют ничего общего со мной. А когда кто-то слушает, вообще не слушая, — есть люди, которые слушают, не слушая, — когда кто-то слушает так, словно вообще не слушает, он смеется над моей глупостью.
И этот третий тип ума составляет большинство. Лао-цзы говорит:
— Если большинство не смеется над тобой, осозна­вай, что, должно быть, ты говоришь что-то неправильное. Если большинство смеется, лишь тогда ты говоришь что-то истинное. Когда большинство думает, что ты дурак, — лишь тогда есть возможность того, что ты мудр; иначе никакой возможности нет.
Гераклит казался Аристотелю запутавшимся. Он покажется таким и вам, потому что Аристотель захва­тил власть во всех университетах, во всех колледжах мира. Теперь вас всюду учат логике, не тайне. Вас всю­ду учат рациональному, не мистическому. Каждого учат быть ясным. Если ты хочешь быть ясным, тебе придется двигаться по горизонтали. Там А есть А, Б есть Б, и А никогда не Б. Но в таинственной бездне вертикального границы встречаются и сливаются друг с другом.
Таким образом, Бог — тайна, не силлогизм. Те, кто приводит доказательства Бога, просто делают невозмож­ное; никаких доказательств Бога быть не может. Дока­зательства существуют на горизонтальном плане.
В этом смысл доверия: ты падаешь в бездну, пере­живаешь опыт бездны, просто исчезаешь в ней... и ты знаешь. Ты знаешь, лишь когда ума нет, — никогда не прежде.
Где бы вы ни были, именно в этом месте вас нет. Вы можете быть где угодно, но никогда не там, где вы есть. Где бы вы ни были, вас там нет.
В старых тибетских писаниях говорится, что Бог приходит много раз, но никогда не находит тебя там, где ты есть. Он стучит в двери, но хозяина нет дома — он всегда где-то еще. Ты в своем доме, ты дома или где-то еще? Как может Бог тебя найти? Тебе не нужно к нему идти, просто будь дома, и он найдет тебя. Он ищет тебя точно так же, как ты ищешь его. Просто будь дома, что­бы, когда он придет, он мог тебя найти. Он приходит, он стучит миллионы раз, он ждет у дверей, но тебя никогда нет дома.
Гераклит говорит:
Дураки, хотя и, слышат, Все равно что глухие;
К ним относится пословица:
Где бы они ни были, Их там нет.
Это сон: отсутствие, не присутствие в настоящем мгновении, нахождение где-то еще.
Это случилось:
Мулла Насреддин сидел в кафетерии и распростра­нялся о собственной щедрости. — ...В пылу разговора он часто впадает в крайности, как и любой другой чело­век, потому что сам не помнит, что говорит... — Кто-то
сказал:
— Насреддин, если ты так щедр, почему ты никогда
не пригласишь нас к себе домой? Ты не дал ни единого
обеда. Что ты на это скажешь?
Он так увлекся, что совершенно забыл о своей жене,
и сказал:
— Приглашаю всех, сейчас же!
Но чем ближе они подходили к дому, тем более он трезвел. Он вспомнил свою жену и внезапно испугал­ся — к нему в гости идет тридцать человек. У самого
дома он сказал:
— Обождите здесь! Все вы знаете, что у меня есть
жена. У вас тоже есть жены, так что вы знаете. Просто постойте здесь. Сначала я пойду и поговорю с ней, по­том позову вас.
И он вошел в дом и исчез.
Они ждали, ждали и ждали, но он не приходил и не приходил, и они стали стучать в дверь. Насреддин по­дробно рассказал жене, что произошло: что он слишком распространялся о своей щедрости и его поймали на
слове. Его жена сказала:
— Но у нас нет еды для тридцати человек, уже слиш­ком поздно, чтобы что-то купить на рынке.
Тогда Насреддин сказал:
— Сделай вот что: когда они постучат, пойди и ска­жи им, что Насреддина нет дома.
И когда они постучали, жена вышла и сказала:
— Насреддина нет дома.
— Удивительно, — сказали они, — потому что мы пришли вместе с ним, и он вошел в дом, и мы не видели, чтобы он вышел; все это время мы ждали здесь на сту­пеньках, тридцать человек, — он должен быть дома. Пой­ди и найди его. Должно быть, он где-то прячется.
Жена пошла в дом. Она сказала:
— Что делать?
Насреддин разволновался. Он сказал:
— Обожди!
И он вышел и сказал:
— Что значит, этого не может быть? Он же мог выйти через заднюю дверь!
Это возможно, это происходит с вами каждый день. Он совершенно забыл себя; именно это произошло — в логике он забыл себя. Логика правильна, аргумент правилен, но... «Что значит, этого не может быть? Вы ждете у передней двери; он мог выйти через заднюю», — логика правильна, но Насреддин совершенно забыл, что это говорит он сам.
Ты не присутствуешь. Ты не присутствуешь ни в мире, ни в самом себе. Это и есть сон. Как ты можешь слышать? Как ты можешь видеть? Как ты можешь чув­ствовать? Если ты не присутствуешь здесь и сейчас, тогда все двери закрыты. Ты мертвый человек, ты не жив. Именно поэтому Иисус снова и снова говорит слу­шателям, слышателям:
«Если у вас есть уши, услышьте меня; если у вас есть глаза, увидьте меня!»
Гераклит, наверное, нашел, что многие люди, которые слушают, ничего не слышат, и многие люди, которые ви­дят, ничего не видят, потому что их дома совершенно пусты. Хозяина нет дома. Глаза смотрят, уши слушают, но внутри никого нет дома. Глаза — это только окна;
они не могут видеть, если только сквозь них не видишь ты. Как может видеть окно? Ты должен стоять у окна, лишь тогда ты можешь видеть. Как? — это только окно, оно ничего не чувствует. Если есть ты, все становится совер­шенно по-другому.
Все тело похоже на дом, а ум — на путешественника; хозяин всегда в отъезде, и дом остается пустым. И жизнь сту­чит к тебе в двери — ...мо­жешь назвать это Богом или как угодно еще, название не
имеет значения; назови это существованием... — су­ществование стучит в двери, уже стучит, стучит непре­рывно, но тебя никогда нельзя застать. Это и есть сон.
Человек не должен говорить и действовать, Словно во сне.
Действуй, говори с полной осознанностью, и ты най­дешь в себе огромную перемену. Сам тот факт, что ты осознаешь, изменяет все твои действия. Тогда ты не можешь совершить греха. Не то что ты должен себя контролировать, нет! Контроль — это суррогат осознан­ности, очень бедный заменитель; от него мало помощи. Если ты осознаешь, тебе не нужно контролировать гнев; в осознанности гнев никогда не возникает. Гнев и осознанность не могут существовать вместе; невозмож­но никакое их сосуществование. В осознанности ни­когда не возникает ревность. В осознанности многие вещи просто исчезают — все вещи, которые отрица­тельны.
Это точно, как свет. Когда в доме горит свет, как там может существовать темнота? Она просто бежит из него. Когда в твоем доме светло, как ты можешь спотыкаться? Как ты можешь стучать в стену? Светло, и ты знаешь, где дверь; ты просто направляешься прямо к двери, выходишь в нее. Когда темно, ты спотыкаешься, пробираешься ощупью, падаешь. Неосознанный, ты про­бираешься ощупью, спотыкаешься, падаешь. Гнев — это не что иное, как спотыкание; ревность — это не что иное, как нащупывание во тьме. Все, что неправильно, неправильно не само по себе, но потому, что ты живешь в темноте.
Иисус сможет испытать гнев, если захочет; он может его использовать. Ты не мо­жешь его использовать — он использует тебя. Если Иисус чувствует, что это может быть хорошо и полезно, он может использовать что угодно — он хозяин. Иисус может испыты­вать гнев, не испытывая гне­ва. Многие люди работали с Гурджиевым, и он был ужасным человеком. В гневе он был ужасен, он выглядел, как убийца! Но это была только игра, только ситуация, чтобы кому-то помочь. И мгновен­но, без промежутка даже на долю секунды, он уже смот­рел на кого-то другого и улыбался. Потом он снова смо­трел на первого человека, на которого испытывал гнев, и снова выглядел ужасно и гневно.
Это возможно. Осознавая, ты можешь использовать все. Даже яд может стать эликсиром, когда ты осозна­ешь. А когда ты спишь, даже эликсир может стать ядом — потому что все зависит от того, насколько ты бдителен. Действия ничего не значат. Действия не имеют значения — значение имеешь только ты, твоя осознанность, твоя сознательность, внима­тельность. Что ты делаешь, не­важно.
Это случилось:
Был один великий мастер, буддистский мастер, Нагарджуна. К нему пришел вор. Вор влюбился в этого мастера, по­тому что никогда не видел такого красивого человека, человека такого безграничного
изящества. Он спросил Нагарджуну:
— Есть ли у меня какая-нибудь возможность роста? Но сначала я должен тебе объяснить одно: я вор. И вто­рое: я не могу перестать воровать, поэтому, пожалуйста, не ставь такого условия. Я сделаю все, что ты скажешь, но не смогу перестать быть вором. Я пытался много раз — ни­когда ничего не получается, поэтому я оставил эту затею. Я принял это, как мое предназначение: я буду вором и останусь вором, поэтому давай не будем об этом гово­рить. Пусть это будет ясно с самого начала.
Нагарджуна сказал:
— Почему ты так боишься? Кто говорит о том, что
ты вор?
— Каждый раз, когда я прихожу к монаху, священни­ку или религиозному святому, они всегда говорят: "Сначала перестань воровать».
Нагарджуна рассмеялся и сказал:
— Тогда, наверное, ты приходил к ворам: иначе по­чему это должно их волновать? Меня это не волнует! Вор был очень счастлив. Он сказал:
— Тогда все хорошо. Кажется, теперь я могу стать
учеником. Ты — правильный мастер. Нагарджуна принял его. Он сказал:
— Теперь ты можешь делать все что хочешь. Только одному условию нужно следовать: осознавай! Иди, взла­мывай дома, входи, бери вещи, воруй; делай что угодно, это меня не волнует, я не вор, — но делай это с полной
осознанностью.
Вор не мог понять, что попал в ловушку. Он сказал:
— Ладно, все в порядке. Я попытаюсь. Через три недели он пришел и сказал:
— Ты сыграл со мной трюк — потому что, если я осознаю, я не могу воровать. Если я ворую, осознанность исчезает. Я в затруднении.
Нагарджуна сказал:
— Никаких разговоров о воровстве и ворах. Меня это не волнует; я не вор. Тебе решать! Если ты хочешь осознанности, это решать тебе. Если ты ее не хочешь, это тоже решать тебе.
Вор сказал:
— Но мне трудно. Я испытал немного ее вкуса, и это так красиво — я оставлю что угодно, что бы ты ни сказал.
Вор продолжал:
— Прошлой ночью мне впервые удалось проникнуть во дворец короля. Я открыл сокровищницу. Я мог бы стать самым богатым человеком в мире — но ты следовал за мной, и мне пришлось быть осознанным. Когда я стал осознанным, внезапно — никакой мотивации, никакого желания. Когда я становился осознанным, бриллианты казались просто камнями, обычными камнями. Когда я терял осознанность, передо мной было сокровище. Я ждал, я делал это много раз. Я приходил в осознанность, стано­вился, как будда, и не мог даже прикоснуться к сокрови­щу, потому что все это выглядело глупо, абсурдно — про­сто камни, что мне с ними делать? Потерять себя ради камней? Но потом я терял осознанность; снова они ста­новились красивыми, восстанавливалась вся иллюзия. Но в конце концов я решил, что они того не стоят.
Если однажды ты узнаешь осознанность, ничто ее не стоит — ты узнал величайшее блаженство жизни. Тогда, внезапно, многие вещи просто отпадают; они ста­новятся глупыми, становятся дурацкими. Мотивации боль­ше нет, желания больше нет, сны отпали.
Человек не должен действовать или говорить,
Словно во сне.
Это единственный ключ.
Пробужденные живут в одном общем мире;
Каждый из спящих — в своем собственном.
Сны личны, абсолютно личны! Никто не может вой­ти в твой сон. Ты не можешь поделиться сном с люби­мым. Мужья и жены спят в одной постели, но сны видят отдельно. Невозможно разделить сон, потому что это ничто — как можно разделить ничто? Просто мыль­ный пузырь, абсолютно невещественный; ты не можешь его ни с кем разделить, тебе придется видеть сны в одиночестве.
Именно поэтому — из-за спящих, стольких спящих — существует столько миров. У тебя свой собственный мир;
если ты спишь, ты заключен в оболочку собственных мыс­лей, концепций, мечтаний, желаний. Когда ты встречаешь кого-то другого, два мира сталкиваются. Миры врезаются друг в друга — именно так происходит. Наблюдайте!
Посмотрите на мужа и жену, когда они разговаривают;
они вообще не разговаривают. Муж думает о своем офисе, зарплате; жена думает о платье к Рождеству. Внутри каж­дого из них — свой собственный личный мир, но их лич­ные миры где-то встречаются — или, скорее, сталкивают­ся, — потому что платье жены зависит от зарплаты мужа, а зарплата мужа должна обеспечить платье для жены. Жена говорит «дорогой», но за этим «дорогой» стоят платья; она думает о них. «Дорогой» не значит того, что написано в словарях, потому что каждый раз, когда женщина говорит «дорогой», это только фасад, и муж тотчас же пугается. Он этого не показывает, конечно, потому что, когда кто-то го­ворит «дорогой», ты не можешь показывать таких вещей. Он говорит: «Что, милая? Как у тебя дела?» Но он пугает­ся, потому что думает о своей зарплате и знает, что Рожде­ство подходит все ближе и опасность растет.
Жена говорила Мулле Насреддину:
— Что случилось? Последнее время я плачу и рыдаю, я вся в слезах, а ты даже не спрашиваешь: «Почему ты пла­чешь?»
Насреддин сказал:
— С меня довольно! — если я спрошу, это слишком дорого обойдется. И в про­шлом я слишком часто совер­шал эту ошибку... — потому что эти слезы — не просто слезы: платья, новый дом, но­вая мебель, новая машина и многие другие вещи скрыва­ются за этими слезами. Эти слезы — только начало.
Из-за этих внутренних личных миров диалог невоз­можен. Возможен лишь конфликт.
Сны личны, истина не лична. Истина не может быть личной — истина не может быть моей или твоей, исти­на не может быть христианской или индуистской, исти­на не может быть индийской или греческой. Истина не может быть личной. Сны личны. Что бы ни было лич­ным, помни наверное, это принадлежит миру снов. Ис­тина — это открытое небо; оно для всех, и оно одно.
Именно поэтому, когда говорят Лао-цзы, Будда, Герак­лит, хотя их языки могут и отличаться, — но они подра­зумевают одно и то же, они указывают на одно и то же. Они не живут в личных мирах. Личный мир каждого из них исчез вместе со снами, желаниями — вместе с умом. У ума бывает личный мир, но у сознания личного мира не бывает. Бодрствующие живут в одном общем мире... У тех, кто бодрствует, один общий мир — и это существование. А у каждого из тех, кто спит и видит сны, — свой собственный мир.
Твой личный мир должен быть отброшен; это един­ственное отречение, которого я от тебя требую. Я не говорю оставить жену, я не говорю оставить работу, я не говорю оставить деньги, оставить все, нет! Я просто го­ворю — оставить свой личный мир снов. Для меня это и есть санньяса. Старая санньяса состояла в том, что­бы оставить мир, видимое. Человек идет в Гималаи, ос­тавляет жену и детей — суть совершенно не в этом. Этот мир нельзя оставить; как ты можешь его оставить? Даже Гималаи — часть этого мира. Настоящий мир, от которого нужно отречься, на­ходится в уме; частный мир сновидений. Если ты от него отречешься, тогда, даже сидя на рынке, ты в Гималаях. Если ты от него не отречешься, то и в Гималаях создашь вокруг себя личный мир.
Как ты можешь бежать от самого себя? Куда бы ты ни пришел, ты будешь с самим собой. Куда бы ты ни пришел, ты будешь вести себя по-прежнему. Ситуации могут отличаться, но как можешь быть другим ты? Ты будешь спать в Гималаях. Какая разница, спишь ли ты в Пуне или в Бостоне, в Лондо­не или в Гималаях? Где бы ты ни был, ты будешь ви­деть сны. Перестань видеть сны! Стань более бдитель­ным. Внезапно сны исчезают, и со снами исчезают и страдания.
Что бы мы. ни видели, когда бодрствуем, — это смерть;
Когда спим, — это сны.
Это действительно красиво. Когда ты спишь, ты ви­дишь сны, иллюзии, миражи — твои собственные творе­ния, твой собственный личный мир. Когда ты просыпа­ешься, что ты видишь? Гераклит говорит; «Проснувшись, всюду вокруг ты видишь смерть».
Может быть, именно поэтому ты не хочешь видеть. Может быть, именно поэтому ты видишь сны и окружа­ешь себя облаком снов, чтобы не нужно было смотреть в лицо факту смерти. Но помни: человек становится религиозным, лишь когда сталкивается со смертью, ни­когда не прежде.
Когда ты сталкиваешься со смертью, когда ты смот­ришь смерти прямо в лицо, не избегаешь, не уклоняешь­ся, не бежишь от нее, не окружаешь себя облаком, — когда ты смотришь в лицо и сталкиваешься с фактом смерти, — то внезапно осознаешь, что смерть есть жизнь. Чем глубже ты движешься в смерть, тем глубже ты движешься и в жизнь, говорит Гераклит, потому что про­тивоположности встречаются и сплавляются; они одно.
Если ты пытаешься бежать от смерти, помни: ты будешь бежать и от жизни. Именно поэтому вы выгля­дите такими мертвыми. Это парадокс: беги от смерти, и ты останешься мертвым; смотри ей в лицо, столкнись с ней, и станешь живым. В то мгновение, когда ты смот­ришь смерти в лицо так глубоко, так интенсивно, что начинаешь чувствовать, что умираешь, — не только сна­ружи, но и внутри ты чувствуешь и касаешься смерти — приходит кризис. Это крест Иисуса, кризис смерти. В это мгновение ты умираешь из одного мира — мира горизон­тального, мира ума — и воскресаешь в другом мире.
Воскресение Иисуса — не физическое явление. Хри­стиане напрасно создали вокруг этого столько гипотез. Это не воскресение его тела, это воскресение в другое измерение тела; это воскресение в другое измерение другого тела, которое никогда не умирает. Это тело вре­менно, то тело вечно. Иисус воскресает в другой мир, мир истины. Личный мир должен исчезнуть.
В последний момент Иисус говорит, что встревожен, обеспокоен. Даже такой человек, как Иисус, умирая, встре­вожен; так и должно быть. Он говорит Богу, кричит:
«Что Ты со мной делаешь?» Ему хочется цепляться за горизонтальное, ему хочется цепляться за жизнь — даже такому человеку, как Иисус.
Поэтому не чувствуй себя виноватым. Тебе тоже хочется цепляться. Это человечно в Иисусе, и он более человечен, чем Будда, Махавира. Это человечно: чело­век сталкивается лицом к лицу со смертью, и он встре­вожен, он плачет, но не поворачивает обратно; он не падает. Тотчас же он осознает, чего он просит. Тогда он говорит: «Да свершится воля твоя!» — расслабляется, сдается. Тотчас же колесо поворачивается — он боль­ше не в горизонтальном; он вошел в вертикальное, в глубину. Там он воскресает в вечности.
Умри во времени, чтобы воскреснуть в вечность. Умри для ума, чтобы стать живым в сознании. Умри для мышления, чтобы родиться в осознанность.
Гераклит говорит: «Что бы мы ни видели, когда бодр­ствуем, это смерть...» Именно поэтому мы живем в снах, мечтах, транквилизаторах, опьянении — чтобы из­бежать столкновения со смертью. Но этому факту нуж­но посмотреть в лицо. Если ты смотришь ему в лицо, факт становится истиной; если ты бежишь, ты живешь в бесконечной лжи. Если ты смотришь в лицо этому факту, этот факт становится дверью к истине. Смерть — это факт; с этим нужно столкнуться лицом к лицу. А истина будет жизнью, вечной жизнью, жизнью в изоби­лии, жизнью, которая никогда не кончается.

@темы: Буддизм, Цитаты, Ошо

---

Личные Миры

Гераклит говорит:
В мгновения бодрствования
Люди так же забывчивы и небрежны
К тому, что вокруг них происходит,
Как и когда спят.
Дураки, хотя и слышат,
Все равно что глухие;
К ним применима пословица:
Где бы они ни были, Их там нет.
Человек не должен действовать или говорить,
Словно во сне.
Пробужденные живут в одном общем мире;
Каждый из спящих — в своем собственном.
Что бы мы ни видели, когда бодрствуем, — это смерть,
Когда спим, — это сны.
Гераклит касается глубочайшей проблемы человека, и она заключается в том, что человек крепко спит наяву.
Ты спишь, когда спишь, но спишь и когда бодрству­ешь. Какой в этом смысл? — потому что именно это говорит и Будда, именно это говорит и Иисус, именно это говорит Гераклит. Вы выглядите так, словно совер­шенно проснулись; глубоко внутри продолжается сон.
Даже прямо сейчас глубоко внутри вы видите сны. Продолжается тысяча и одна мысль, и вы не осознаете, что происходит, не осознаете, что делаете, не осознаете, хто вы. Вы движетесь так, как движутся люди во сне.
Наверное, вы знали кого-то, кто ходит и что-то дела­ет во сне, а потом снова засыпает. Есть болезнь, которая называется сомнамбулизм. Многие люди ночью встают с постели; у них открыты глаза, они могут двигаться! Они могут ходить, могут найти дверь. Они идут на кухню, на­чинают что-то есть; потом возвращаются и снова ложат­ся в постель. И если утром их об этом спросить, они ничего не вспомнят. Самое большее, если они попытают­ся вспомнить, то увидят, что прошлой ночью им приснил­ся сон о том, что они проснулись и пошли на кухню. Но это был сон, самое большее; даже его вспомнить трудно.
Многие люди совершили преступления; многие убий­цы, оказавшись в суде, говорили, что ничего не знают, что не помнят, чтобы они когда-нибудь сделали такую вещь. Дело не в том, что они обманывают суд, — нет. Сейчас психоаналитики пришли к выводу, что они не обманывают, не хитрят; они говорят абсолютную прав­ду. Они не совершали убийства — ...они крепко спали, когда его совершили, словно это был сон. Этот сон глуб­же обычного сна. Этот сон подобен опьянению: ты мо­жешь кое-как двигаться, что-то делать, можешь также немного осознавать это — но остаешься пьяным. Ты не знаешь точно, что происходит. Что ты сделал в про­шлом? Можешь ли ты в точности это вспомнить, вспом­нить, почему ты это сделал? Что с тобой случилось? Был ли ты бдителен, когда это случилось? Ты влюбляешься, не зная, почему; ты злишься, не зная, почему. Ты нахо­дишь предлоги, конечно; ты рационализируешь все что делаешь, но рационализация — это не осознанность.
Осознанность означает, что все, что бы ни происхо­дило в это мгновение, происходит с полным сознани­ем; ты в этом присутствуешь. Если ты присутствуешь, когда приходит гнев, гнев не может случиться. Он мо­жет случиться, лишь если ты крепко спишь. Если ты при­сутствуешь, в твоем сущест­ве немедленно начинается трансформация, потому что, когда ты присутствуешь, осо­знанный, многие вещи просто невозможны. Все, что называ­ется грехом, просто невозмож­но, если ты осознаешь. Поэто­му, фактически, есть лишь один грех — и это неосознанность.
Изначально слово грех зна­чило «упустить». Это не зна­чит совершить что-то плохое;
это просто значит «упустить», «быть отсутствующим». Ев­рейский корень слова «грех» значит «упустить».*
Он существует и в не­скольких английских словах: misconduct, misbehavior**.Упустить — значит не быть на месте, сделать что-то, не присутствуя в этом, — и это и есть единственный грех.
А единственная добродетель? Делая что-то, ты полно­стью бдителен — то, что Гурджиев называет «помнить себя», что Будда называет правильным вспоминанием, что Кришнамурти называет осознанностью, что Кабир называет сурати. Быть на месте! — вот все, что нужно, ничего больше.
Тебе не нужно ничего менять, и даже если ты попы­таешься что-то изменить, то не сможешь. Ты пытался изменить в себе многие вещи. Добился ли ты успеха? Сколько раз ты решал больше не приходить в гнев? Что случилось с этим решением? Когда приходит момент, ты снова попадаешь в ту же ловушку: ты приходишь в гнев, и когда гнев проходит, снова раскаиваешься. Это стало порочным кругом: ты совершаешь гнев и раскаи­ваешься, и вот ты готов совершить его снова.
Помни, даже когда ты раскаиваешься, ты не на мес­те; это раскаяние — тоже часть греха. Именно поэтому ничего не происходит. Ты продолжаешь пытаться и пы­таться, и принимаешь многие решения, и даешь много клятв, но ничего не происходит — ты остаешься прежним.
* То miss (англ.) — здесь и далее прим. перев. ** Соответственно, плохое обращение, плохое поведение.
Ты точно такой же, что и когда родился, и с тобой не случилось ни малейшей пере­мены. Не то чтобы ты не пы­тался, не то чтобы пытался недостаточно; ты пытался и старался изо всех сил. Ты по­терпел поражение, потому что дело не в усилии. Никакое усилие не поможет. Дело в том, чтобы быть бдительным, не в усилии.
Если ты бдителен, многие вещи будут просто отбро­шены; тебе не понадобится их отбрасывать. В осознан­ности определенные вещи невозможны. И это мое оп­ределение, нет никакого другого критерия. Если ты не можешь влюбиться*, оставаясь осознанным, значит, влю­биться — это грех. Ты можешь любить, но это не будет падением, это будет скорее восхождением. Почему мы используем выражение «падать в любовь»? Это паде­ние; ты падаешь, ты не поднимаешься. Когда ты осо­знаешь, падение невозможно — даже в любовь. Это невозможно; это просто невозможно. В осознанности это невозможно; ты поднимаешься в любви. И подни­маться в любви — совершенно другое явление, нежели чем падать в любовь. Упасть в любовь — это состоя­ние сновидения. Именно поэтому это можно увидеть в глазах людей, которые влюблены: они спят крепче, чем другие, они более опьянены, погружены в сновидения. Это можно увидеть у них в глазах, потому что в их глазах есть что-то сонное. Люди, которые поднимаются в любви, совершенно другие. Можно увидеть, что они больше не видят снов, они смотрят реальности в лицо и благодаря этому растут.
Падая в любовь, ты остаешься ребенком; поднима­ясь в любви, ты становишься зрелым. И мало-помалу*То fall in love (англ.) — влюбиться, дословно: «упасть в лю­бовь»; английское идиоматическое выражение, не имеющее бук­вального соответствия в русском языке.
любовь становится не отношениями, она становится со­стоянием существа. Не то что ты любишь это и не любишь то, нет — ты просто любишь. Кто бы к тебе ни подошел, ты с ними делишься. Что бы ни происходило, ты даешь этому свою любовь. Ты касаешься камня, и касаешься его так, словно касаешься тела возлюблен­ной. Ты смотришь на дерево, и смотришь так, словно смотришь в лицо возлюбленному. Это становится со­стоянием существа. Ты не «влюблен» — теперь ты есть любовь. Это восхождение, не падение.
Любовь красива, когда ты в ней поднимаешься; лю­бовь становится грязной и уродливой, когда ты в нее падаешь. И рано или поздно ты найдешь, что она оказы­вается ядовитой, она становится оковами. Ты в нее пой­ман, твоя свобода раздавлена. Твои крылья отрезаны; те­перь ты больше не свободен. Влюбившись, ты стано­вишься собственностью: ты владеешь кем-то и позволя­ешь кому-то владеть собой. Ты становишься вещью и пытаешься преобразовать в вещь человека, в которого влюбился.
Посмотрите на мужа и жену: оба они становятся, как вещи; они больше не люди. Оба они пытаются вла­деть друг другом. Владеть можно только вещами, никог­да не людьми. Как можно владеть другим человеком? Как можно подавлять другого человека? Как можно пре­вращать человека в собственность? Невозможно! Но муж пытается владеть женой; жена пытается делать то же самое. Тогда происходит столкновение, и они становят­ся по сути врагами. Тогда они разрушают друг друга.
Это случилось:
Мулла Насреддин приходит к заведующему кладби­щем и жалуется:
— Я точно знаю, что мою жену похоронили здесь, на вашем кладбище, но не могу найти ее могилы.
Управляющий заглядывает в свою книгу и говорит:
— Как ее зовут?
— Миссис Мулла Насреддин. Он смотрит снова и говорит:
— Нет никакой миссис Мулла Насреддин, но есть какой-то Мулла Насреддин. Извините, если в наших записях какая-то ошибка.
— Никакой ошибки нет, — говорит Насреддин. — Где могила Муллы Насреддина? — потому что мы все­гда все оформляли на мое имя.
Даже могилу жены!
Чувство собственности... Каждый пытается владеть своей возлюбленной, своим возлюбленным. Но это больше не любовь. Фактически, если ты владеешь человеком, ты ненавидишь, разрушаешь, убиваешь; ты убийца. Любовь должна давать свободу; любовь есть свобода. Любовь будет делать возлюбленного более и более сво­бодным, любовь даст ему крылья, любовь откроет безгра­ничные небеса. Она не может стать тюрьмой, заключе­нием. Но такой любви вы не знаете, потому что она случается только в осознанности; это качество любви приходит, лишь когда есть осознанность. Вы знаете, что любовь — это грех, потому что она приходит из сна.
И то же самое во всем остальном. Если ты пытаешься сделать что-нибудь хорошее, это причиняет вред. Посмот­рите на благодетельных людей: они всегда вредят, это боль­шие в мире вредители. Социальные реформаторы, так на­зываемые революционеры — самые большие вредители. Но трудно увидеть, в чем заклю­чается их вред, потому что они очень хорошие люди, которые всегда делают добро другим — это их способ создать для дру­гого тюремное заключение. Если ты позволишь им сделать тебе что-нибудь хорошее, то ока­жешься их собственностью. Начнется с того, что они будут массировать тебе ноги, но рано или поздно ты найдешь, что их руки тянутся к твоей шее! Они начинают с ног и заканчивают шеей, потому что они не осознанны; они не знают, что делают. Они научились этому трюку — если ты хочешь кем-то владеть, делай ему добро. Они даже не осознают, что научились этому трюку. Но они принесут вред, потому что любая — любая! — попытка владеть другим челове­ком, в какой бы то ни было форме и под каким бы то ни было именем — грех.
Ваши церкви, ваши храмы, ваши мечети — все они совершили в отношении вас грехи, потому что они ста­ли собственниками, все они стали руководителями. Каж­дая церковь против религии, потому что религия — это свобода! Почему же тогда это происходит? Иисус пыта­ется дать религию, дать вам крылья. Что же тогда про­исходит, как вмешивается эта церковь? Это происходит, потому что Иисус живет на абсолютно другом уровне существа, на другом уровне осознанности; а те, кто его слушает, те, кто ему следует, живут на уровне сна. Что бы они ни услышали, они истолковывают, и истолковы­вают согласно своим собственным снам. И все, что бы они ни создали, будет грехом. Христос дает вам рели­гию, а затем люди, которые крепко спят, превращают ее в церковь.
Говорят, что однажды Сатана, дьявол, сидел под дере­вом очень печальный. Мимо проходил святой; он по­смотрел на Сатану и сказал:
— Мы слышали, что ты никогда не отдыхаешь, что ты всегда совершаешь тот или иной вредный поступок. Как же так, что ты сидишь под этим деревом без дела?
Сатана был очень подавлен. Он сказал:
— Кажется, всю мою ра­боту перехватили священники, и я ничего не могу делать — я совершенно безработный. Иногда я думаю о самоубий­стве, потому что у этих свя­щенников все так хорошо по­лучается.
У священников все так хорошо получается, потому что они превратили свободу в тюремные заключения, они превратили истину в догмы — они перевели все с уровня осознанности на уровень сна.
Попытайтесь понять, что такое в точности сон, по­тому что, если вы сможете почувствовать, что это такое, вы уже начали приходить в осознанность — вы уже на пути к тому, чтобы из него выйти. Что такое этот сон? Как он происходит? Каков его механизм? Каков прин­цип его работы, modus operandum?
Ум всегда либо в прошлом, либо в будущем. Он не может быть в настоящем; абсолютно невозможно, что­бы ум был в настоящем. Когда ты в настоящем, ума больше нет — потому что ум означает мышление. Как ты можешь думать в настоящем? Ты можешь думать о прошлом; оно уже стало частью памяти, ум может над ним работать. Ты можешь думать о будущем; его еще нет, но ум может о нем мечтать. Ум может делать две вещи. Он движется либо в прошлое, — в нем доста­точно места, чтобы двигаться; пространство прошлого безгранично; ты можешь продолжать без конца, — либо в будущее; снова безграничное пространство, бесконеч­ное пространство, в котором ты можешь воображать, фантазировать и видеть сны. Но как может ум действо­вать в настоящем? В настоящем нет никакого места, в котором ум мог бы двигаться.
Настоящее — это разделительная линия, вот и все. В нем нет никакого пространства. Оно разделяет про­шлое и будущее — просто разделительная линия. Ты можешь быть в настоящем, но не можешь думать; для того чтобы думать, нужно место. Для мыслей требуется место, они как вещи. Помни это: мысли — это тонкие вещи, они материальны. Мысли не духовны, потому что измерение духовного начинается, лишь когда мыслей нет. Мысли — материальные вещи, очень тонкие, и каждой материальной вещи требуется пространство.
Ты не можешь думать в настоящем. В то мгнове­ние, когда ты начинаешь думать, ты уже в прошлом. Ты видишь восходящее солнце; ты видишь его и говоришь:
«Какой красивый рассвет!» — это уже прошлое. Когда встает солнце, нет пространства даже для того, чтобы сказать: «Как красиво!», потому что, когда ты произно­сишь эти два слова: «Как красиво!» — этот опыт уже в прошлом, ум уже занес это в память. Но в то мгнове­ние, когда солнце встает, в то самое мгновение, когда солнце восходит, как ты можешь думать? Что ты мо­жешь думать? Ты можешь быть восходящим солнцем, но не можешь думать. Для тебя места достаточно — но не для мыслей.
Ты видишь в саду прекрасный цветок и говоришь:
«Красивая роза» — ты больше не с этой розой в это мгновение; это уже воспоминание. Когда есть цветок и есть ты, и вы оба присутствуете друг для друга, как ты можешь думать? Что ты можешь думать? Как возможно мышление? Для него нет никакого места. Место так узко — фактически, места вообще нет — и вы с цвет­ком не можете существовать как двое, потому что для двоих места недостаточно; существовать может лишь одно.
Именно поэтому в глубоком присутствии ты — цве­ток, а цветок стал тобой. Когда мышления нет, кто цве­ток, и кто тот, кто его наблюдает? Наблюдающий стано­вится наблюдаемым. Внезапно границы теряются. Вне­запно ты проник, проник в цветок, а цветок проник в тебя. Внезапно вы не двое — существует одно.
Если ты начинаешь думать, вы снова стали двумя. Если ты не думаешь, где эта двойственность? Когда ты существуешь с цветком, без мышления, это диалог — не дуалог, но диалог. Когда ты существуешь с возлюблен­ным, это диалог, не дуалог, потому что двоих нет. Сидя рядом с любимым, держа любимого за руку, ты просто существуешь. Ты не думаешь о временах, что прошли и кончились; ты не думаешь о наступающем будущем — ты здесь, сейчас. И так красиво быть здесь и сейчас, и так интенсивно, что в эту интенсивность не может про­никнуть никакая мысль.
Узки ворота; узки ворота настоящего. Даже двое не могут войти в них одновременно, только одно. В насто­ящем мышление невозможно, сновидение невозможно, потому что сновидение — это не что иное, как мышление в картинах. То и другое — вещи, то и другое —материально.Когда ты в настоящем, без мышления, ты впервые
становишься духовным. Открывается новое измерение — измерение осознанности. Поскольку вы не знаете этого измерения, Гераклит говорит, что вы спите, не осознае­те. Осознанность означает: быть в мгновении так то­тально, чтобы не было никакого движения в прошлое, никакого движения в будущее — все движение оста­навливается.
Это не значит, что ты застываешь. Начинается но­вое движение, движение в глубину.
Есть два вида движения, и именно в этом смысл креста Иисуса: он показывает два направления движе­ния, перекресток. Одно движение линейно: ты движешься по линии, от одной вещи к другой, от одной мысли к другой. От одного сна к другому — от А ты движешься к Б, от Б к В, от В к Г. Таким образом, ты движешься линейно, горизонтально. Это движение времени; это дви­жение того, кто крепко спит. Ты можешь двигаться, как лифт, вперед и назад — по линии. Ты можешь прийти из А в Б, или из Б в А — но это движение по линии.
Есть другое движение, и это совершенно другое из­мерение. Это движение не горизонтально, оно верти­кально. Ты не переходишь из А в Б, а из Б в В; ты переходишь из А в более глубокое А: от А, в A1, А2,А3 в глубину — или в высоту.
Когда мышление останав­ливается, начинается новое движение. Теперь ты падаешь в глубину, в подобное бездне явление. Люди, которые меди­тируют глубоко, рано или по­здно приходят к этой точке; тогда они пугаются, потому что чувствуют себя так, словно перед ними раскрылась про­пасть — бездонная пропасть, и у тебя кружится голова, тебе страшно. Тебе хочется цепляться за старое движение, потому что оно знакомо; это похоже на смерть.
Именно в этом смысл креста Иисуса: это смерть. Перейти от горизонтального к вертикальному — это смерть; это настоящая смерть. Но это смерть лишь с одной стороны; с другой стороны — это воскресение. Ты умираешь, чтобы родиться; ты умираешь в одном измерении, чтобы родиться в другом. Горизонтально — ты Иисус. Вертикально — ты становишься Христом.
Если ты движешься от одной мысли к другой, ты остаешься в мире времени. Если ты движешься в мгно­вение — не в мысль — ты движешься в вечность. Ты не статичен; ничто не статично в этом мире, ничто не мо­жет быть статичным — но возникают новые движения, движения без мотивации. Запомните эти слова. По гори­зонтальной линии ты движешься благодаря мотивации. Ты хочешь чего-то достичь — денег, престижа, власти или Бога, но ты должен чего-то достичь. Есть мотивация.
Мотивированное движение означает сон. Немотивиро­ванное движение означает осознанность — ты движешься ради сущей радости двигаться, ты движешься, потому что движение есть жизнь, ты движешься, потому что жизнь — это энергия, а энер­гия — это движение. Ты дви­жешься, потому что энергия — это наслаждение, не ради чего-то другого. В этом нет ника­кой цели, ты не гонишься ни за каким достижением. Фак­тически, ты вообще никуда не идешь, вообще не идешь — ты просто наслаждаешься энерги­ей. Нет цели вне самого дви­жения; движение обладает соб­ственной внутренней ценнос­тью, не внешней ценностью.
Будда тоже живет — Ге­раклит живет; я здесь живу и дышу — но это другого вида Движение, немотивированное.
Кто-то спросил меня несколько дней назад: "Почему ты помогаешь людям медитировать?»
Я ему сказал: «В этом моя радость. Нет никакой причины — я просто наслаждаюсь этим». Просто как человек наслаждается тем, чтобы сажать семена в саду, ожидая цветов, — когда вы цветете, я наслаждаюсь. Это сад; когда кто-то расцветает, это сущая радость. И я делюсь. В этом нет никакой цели. Если ты потерпишь поражение, я не буду разочарован. Если ты не расцве­тешь, это тоже хорошо, потому что цветение нельзя вы­звать силой. Можно силой раскрыть бутон — это воз­можно, но тогда ты его убьешь. Это может показаться цветением; это не цветение.
Весь мир движется, существование движется в веч­ности. Ум движется во времени. Существование дви­жется в глубину и в высоту, а ум движется вперед и назад. Ум движется горизонтально — это сон. Если ты можешь двигаться вертикально — это осознанность.
Будь в мгновении. Привнеси в это мгновение всю свою тотальную осознанность. Не позволяй прошлому вмешиваться, не позволяй входить будущему. Прошлого больше нет, оно умерло. И как говорит Иисус: «Пусть мертвые хоронят мертвых». Прошлого больше нет, зачем тебе о нем беспокоиться? Почему ты продолжаешь снова и снова его пережевывать? Ты что, сумасшедший? Его больше нет; это только твой ум, это только воспоминание. Будущего еще нет — что ты делаешь, думая о будущем? То, чего еще нет, — как ты можешь об этом думать? Как ты можешь его планировать? Что бы ты ни делал, этого не случится, и тогда ты разочаруешься, потому что у целого есть свой собственный план. Почему ты пытаешься стро­ить собственные планы, противоречащие его планам?
У существования свои планы, и оно мудрее тебя — целое всегда мудрее части. Почему ты притворяешься целым? У целого есть собственное предназначение, соб­ственное осуществление; почему ты этим озабочен? И что бы ты ни делал, это будет грехом, потому что ты будешь упускать мгновение — это мгновение. И если это станет привычкой — это становится привычкой;
если ты начинаешь упускать, это становится привычной формой — тогда, когда придет будущее, ты снова его упустишь, потому что, когда будущее придет, оно бу­дет не будущим, оно будет настоящим. Вчера ты думал о сегодня, потому что тогда оно было завтра; теперь это сегодня, и ты думаешь о завтра, а когда придет завтра, оно будет сегодня, — потому что все, что существует, существует здесь и сейчас и не может существовать никак иначе. Если ты действуешь по застывшему об­разцу, и он таков, что твой ум всегда смотрит в завтра, когда же ты будешь жить? Завтра никогда не приходит. Тогда ты будешь продолжать упускать — и это грех. В этом смысл еврейского слова «грех».
В то мгновение, когда входит будущее, входит время. Ты согрешил против существования, ты упустил. И это стало застывшим образцом: как робот, ты продолжаешь упускать.
Люди приезжают ко мне сюда из дальних стран. Когда они там, они думают обо мне и очень волнуются;
они читают, думают, видят сны. Когда они приезжают сюда, они начинают думать о своих домах; не успели они приехать, как уже начинают двигаться обратно! Тог­да они начинают думать о своих детях, о своих женах, работах, об этом и о том, и о тысяче и одной вещи. И я вижу всю эту глупость. Снова они вернутся туда и сно­ва будут думать обо мне. Они упускают, и это грех.
Когда ты здесь со мной, будь здесь со мной — то­тально здесь со мной, чтобы ты мог научиться новому виду движения, чтобы ты мог начать двигаться в веч­ность, не во время. Время — это мир, вечность — это Бог; горизонтальное — это мир, вертикальное — это Бог. Оба они встречаются в одной точке — там, где распят Иисус. Они встречаются, — горизонтальное и вертикальное, — в одной точке, и эта точка здесь и сейчас. И здесь и сейчас ты можешь совершить два путешествия: одно путешествие — в мир, в будущее;
другое путешествие — в Бога, в глубину.
Стань более и более осознанным, стань более и бо­лее бдительным и чувствительным к настоящему.
Что ты будешь делать? Как это может стать воз­можным? — потому что вы так крепко спите, что можете сделать сном и это. Вы можете сделать само это объектом мышления, мыслительного процесса. Вы може­те прийти по этому поводу в такое напряжение, что само оно не даст вам быть в настоящем. Если вы ду­маете слишком много о том, как быть в настоящем, это думание не поможет. Если вы чувствуете слишком мно­го вины... если иногда вы движетесь в прошлое — так и будет; это было такой долгой привычкой, а иногда вы начнете думать и о будущем — немедленно вы испыта­ете чувство вины, почувствуете, что снова совершили грех.
Не чувствуйте себя виноватыми. Поймите грех, но не чувствуйте себя виноватыми, — и это очень, очень тонко. Если ты чувствуешь себя виноватым, ты упустил всю суть. Теперь старый образец начинается в новой форме. Теперь ты чувствуешь себя виноватым, потому что упустил настоящее. Теперь ты думаешь о прошлом, потому что то настоящее — больше не настоящее; оно стало прошлым, и ты чувствуешь себя виноватым из-за него. Ты по-прежнему упускаешь.
Таким образом, помни одно: когда бы ты ни осознал, что ушел в прошлое или в будущее, не создавай из этого проблемы. Просто приди в настоящее, не созда­вая никакой проблемы. Все в порядке! Просто верни осознанность. Ты упустишь миллионы раз; этого не случится прямо сейчас, немедленно. Это может слу­читься, но из-за тебя не случается. Эта модель поведе­ния так укоренилась, что ты не можешь прямо сейчас ее изменить. Но не беспокойся, существование не то­ропится. Вечность может ждать вечно. Не делай из этого напряжения.
Каждый раз, когда ты чувствуешь, что упустил, вер­нись обратно, вот и все. Не чувствуй себя виноватым; это трюк ума, теперь он снова играет в игру. Не раска­ивайся: «Я снова забыл». Когда ты это понимаешь, тот­час же вернись к тому, что ты делаешь. Принимая ван­ну, вернись; принимая пищу, вернись; совершая прогул­ку, вернись в это. В то мгновение, когда ты чувствуешь, что ты не здесь и сейчас, вернись — просто, невинно. Не создавай чувства вины. Если ты испытываешь чув­ство вины, ты упустил суть. Есть грех, но нет никакой вины — но это для вас трудно. Если ты чувствуешь, что что-то неправильно, тотчас же ты чувствуешь себя виноватым. Ум очень, очень коварен. Если ты начинаешь чувствовать себя виноватым, игра началась снова — на новой почве, но игра остается старой. Ко мне приходят люди; они гово­рят: «Мы продолжаем забывать». Они так печальны, когда говорят: «Мы продолжаем забывать. Мы пытаем­ся, но помним лишь несколько секунд. Мы остаемся бдительными, помнящими себя, но потом снова теряем это — что делать?» Ничего не нужно делать! Суть вооб­ще не в том, чтобы что-то делать. Что ты можешь сде­лать? Единственное, что ты можешь сделать, — это не создавать чувства вины. Просто вернись.
Чем более ты возвращаешься... просто вспомни. Не с очень серьезным лицом, не с большим усилием — про­сто, невинно, не создавая из этого проблемы. Потому что у вечности нет проблем — все проблемы существуют на горизонтальном плане; эта проблема тоже существует на горизонтальном плане. Вертикальный план не знает никаких проблем. Это сущая радость, без всякой тревоги, без всякой тоски, без всякого беспокойства, без всякой вины, без ничего подобного. Будь простым и вернись.
Много раз ты упустишь, это нужно принять как долж­ное. Не беспокойся об этом; так и должно быть. Ты упу­стишь много раз, но суть не в этом. Не уделяй слишком много внимания тому факту, что ты много раз упускаешь, удели внимание тому факту, что ты много раз обретаешь заново. Помни это — ударение должно быть не на том, что ты много раз упустил, но на том, что ты много раз заново обрел вспоминание. Пусть это сделает тебя сча­стливым. То, что ты упускаешь, конечно, — так и должно быть. Ты человек, ты жил на горизонтальном плане мно­го, много жизней, и это так естественно. Красота в том, что много раз ты снова возвращался. Ты сделал невоз­можное; пусть это сделает тебя счастливым!
За двадцать четыре часа двадцать четыре тысячи раз ты упустишь, но двадцать четыре тысячи раз обретешь вновь. Начнет действовать новый режим. Столько раз ты снова возвращаешься домой; мало-помалу взрывается новое измерение. Более и бо­лее ты становишься способным оставаться в осознанности, ме­нее и менее ты будешь выпа­дать из нее и снова возвращать­ся. Отрезки выпадения из осо­знанности будут становиться меньше и меньше. Меньше и меньше ты будешь забывать, больше и больше помнить — ты входишь в вертикальное. Од­нажды горизонтальное внезап­но исчезает. Интенсивность приходит в осознанность, и го­ризонтальное исчезает.
Когда Шанкара, Веданта и индуисты называют этот мир иллюзорным, за этим стоит именно это. Потому что, когда осознанность становится совершенной, этот мир — мир, который ты создал из свое­го ума, — просто исчезает; перед тобой открывается другой мир. Майа исчезает, иллюзия исчезает — иллюзия сохра­нялась из-за твоего сна, из-за твоей бессознательности.
Это точно как сон. Ночью ты движешься в сны, и когда сон происходит, он реален. Ты когда-нибудь думал во сне: «Это невозможно»? Невозможное происходит во сне, но ты не можешь в нем усомниться. Во сне ты пребываешь в состоянии полной веры; во сне никто не бывает скептичным, даже Бертран Расселл. Нет, во сне каждый, как ребенок, доверяет всему, что бы ни происхо­дило. Ты видишь во сне, что приходит твоя жена — внезапно она превращается в лошадь. Ни на мгновение ты не говоришь: «Разве это бывает?»
Сон — это доверие, сон — это вера. Во сне ты не можешь сомневаться. Как только ты начинаешь сомне­ваться во сне, правила нарушены. Как только ты начи­наешь сомневаться, сон начинает исчезать. Если даже ты сможешь вспомнить, что сон — это сон, это внезап­ное потрясение разобьет сон, и ты проснешься.
Этот мир, который ты видишь вокруг себя, — не ре­альный мир. Не потому, что он не существует — он существует, но ты видишь его сквозь ширму сна. Между вами стоит бессознательное; ты смотришь на него, ты истолковываешь его по-своему; ты точно как пьяный.
Это случилось:
прибежал Мулла Насреддин. Он был совершенно пьян, и человек, который управлял лифтом, хотел уже закрыть дверь, но каким-то образом он пролез вовнутрь. Лифт был переполнен. Все поняли, что он очень пьян:
от него пахло алкоголем. Он попытался притвориться;
он повернулся к двери, но ничего не смог увидеть — его глаза были тоже пьяны и сонны. Кое-как он пытался стоять прямо, но и это было невозможно. Тогда он очень смутился, потому что все на него смотрели и думали, что он совершенно пьян; он это чувствовал. Не зная, что еще сделать, внезапно он сказал:
— Наверное, вам интересно, зачем я созвал это со­брание.
К утру он придет в норму. Он будет смеяться, как смеетесь вы...
Все будды смеялись, став пробужденными. Их смех подобен львиному рыку. Они смеются не над вами — они смеются над всей этой космической шуткой. Они жили в сновидении, во сне, совершенно опьяненные желанием, и из желания они смотрели на существова­ние. Тогда оно не было реальным существованием; они проецировали на него свой собственный сон.
Ты принимаешь все существование как экран, на который проецируешь свой собственный ум. Ты видишь вещи, которых нет, и не видишь вещей, которые есть. И у ума на все есть объяснение. Если появляется сомнение, ум все объясняет. Он создает теории, философии, сис­темы, просто чтобы успокоить себя тем, что все в по­рядке. Все философии существует лишь для того, чтобы сделать жизнь удобной, чтобы казалось, что все в поряд­ке, что все правильно, — но ничто не в порядке и не правильно, пока ты спишь.
Ко мне пришел один человек. Он был встревожен он отец прекрасной дочери. Он был очень обеспокоен; он сказал:
— Каждое утро она плохо себя чувствует, и я был у всех врачей, но они говорят, что ничего не нашли. Что
мне делать?
И я ему сказал:
— Пойди к Мулле Насреддину — он здесь самый мудрый парень, и он знает все, потому что я никогда не слышал, чтобы он сказал: «Я не знаю». Иди.
Он пошел. Я тоже последовал за ним, чтобы узнать, что скажет Мулла Насреддин. Насреддин закрыл глаза, обдумал проблему, потом открыл глаза и сказал:
— Ты даешь ей молоко, прежде чем уложить спать?
— Да! — сказал этот человек.
Насреддин сказал:
— Я понял, в чем проблема: если ты даешь ребенку молоко перед сном, ребенок во сне ворочается, и из-за этого молоко скисает и превращается в простоквашу. Затем простокваша становится сыром, сыр становится маслом, масло становится сахаром, сахар становится ал­коголем — и конечно, утром у нее похмелье.
Именно в этом и состоят все философии: те или другие объяснения; какие-то объяснения вещам, кото­рые нельзя объяснить, попытка притвориться, что ты зна­ешь что-то, чего не знаешь. Но это делает жизнь удоб­ной. Ты можешь лучше спать; это похоже на транкви­лизатор.
Помните, вот разница между религиозностью и фи­лософией: философия — это транквилизатор, религиоз­ность — это шок; философия помогает тебе хорошо спать, религиозность — выводит из сна. Религиозность — это не философия, это техника, чтобы вывести тебя из твоей бессознательности. А все философии — это техники, чтобы помочь тебе хорошо спать; они дают тебе сны,
утопии.
Религиозность отнимает у тебя все сны и утопии
Религиозность приводит тебя к истине — а истина возможна, лишь если ты не видишь снов. Видящий сны ум не может видеть истину. Видящий сны ум и истину
превратит в очередной сон.

@темы: Буддизм, Цитаты, Ошо

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Корни Страдания

Страдание это состояние бессознательности. Мы не­счастны, потому что не осознаем, что делаем, что думаем, что чувствуем, — в каждое мгновение мы постоянно сами себе противоречим. Действие движется в одном направлении, мышление — в другом, чувства — в тре­тьем. Мы постоянно разваливаемся на части, становим­ся более и более раздробленными. Именно это и есть страдание — мы теряем целостность, теряем единство. Мы становимся просто периферией, абсолютно лишен­ной центра. И естественно, жизнь, которая не гармонич­на, будет несчастной, трагиче­ской; будет бременем, которое нужно кое-как тащить в стра­дании. Самое большее — мы можем сделать это страдание менее болезненным. В нашем распоряжении тысяча и одна разновидность обезболиваю­щих средств.
Это не только алкоголь и наркотики — так называемые религии тоже действуют, как опиум. И естественно, все ре­лигии против наркотиков, по­тому что они сами работают на том же рынке; они конку­рируют. Если люди принима­ют опиум, они могут не быть
религиозными; у них может не быть потребности в том, чтобы быть религиозными. Они нашли свой опиум, за­чем беспокоиться о религии? Опиум дешевле, с ним меньше возни. Если люди принимают марихуану, ЛСД и другие более изощренные наркотики, естественно, они не будут религиозными, потому что религия — это очень примитивный наркотик. Поэтому все религии против наркотиков. Причина не в том, что они действительно против наркотиков. Причина в том, что наркотики создают кон­куренцию, и конечно, если людям не позволить прини­мать наркотики, они обречены на то, чтобы попасться в ловушки священников, потому что им больше ничего не остается. Это способ каждой из религий создать моно­полию, чтобы на рынке оставался только ее собствен­ный опиум, а все остальные были запрещены.
Люди живут в страдании. Из него есть лишь два выхо­да: либо стать медитирующи­ми — бдительными, осознан­ными, сознательными... это тяжелое дело. Для этого ну­жен хребет. Более дешевый путь — найти что-то, что сде­лает тебя более бессознатель­ным, чем ты уже есть, чтобы ты смог перестать чувствовать страдание... Найти что-то, что делает тебя совершенно нечув­ствительным, что-то опьяняю­щее, болеутоляющее, что сде­лает тебя бессознательным, чтобы ты мог бежать в бес­сознательность и совершенно забыть о своей тревоге, тоске, бессмысленности.
Второй путь — не истин­ный. Второй путь лишь дела­ет страдание немного более
комфортным, немного более вы­носимым, немного более удоб­ным. Но это не помогает — это не трансформирует тебя. Единственная возможная транс­формация случается в медита­ции, потому что медитация — единственный метод, делаю­щий вас осознанным. Для меня медитация — единственная истинная религия. Все осталь­ное — фальшивка. Есть раз­ные сорта опиума: христианство, индуизм, ислам, джай­низм, буддизм, — но все это лишь разные сорта. Вмести­лища различаются, но содержимое остается прежним:
все они помогают вам так или иначе подстроиться под свое страдание.
Мое усилие здесь в том, чтобы вывести вас за пре­делы страдания. Не стоит подстраиваться под страда­ние; есть возможность быть совершенно свободным от страдания. Но тогда путь будет тяжким; тогда путь бу­дет вызовом.
Тебе придется осознать свое тело и то, что ты с ним делаешь...
Однажды Будда читал лекцию, и послушать его при­шел один король. Он сидел прямо перед Буддой и посто­янно шевелил большим пальцем ноги. Будда перестал говорить и посмотрел на большой палец короля. Когда Будда посмотрел на него, король, естественно, перестал им шевелить. Будда снова заговорил, и снова он начал шевелить большим пальцем ноги. Тогда Будда спросил:
— Почему ты это делаешь? Король сказал:
— Только когда ты перестал говорить и посмотрел на мой палец, я осознал, что делал; все остальное время я этого не осознаю.
— Это твой палец, и ты его не осознаешь... Тогда ты можешь даже убить человека, не осознавая этого!
Точно таким же образом могут совершаться убий­ства, и убийцы могут этого не осознавать. Много раз бывало так, что в суде убий­цы категорически отрицали, что кого-то убили. Сначала считалось, что они обманыва­ют суд, но последние исследо­вания показывают, что они не лгут; они совершили убийст­во в совершенно бессозна­тельном состоянии. Они были так взбешены, так разъярены, что оказывались совершенно одержимыми своим гневом. А когда ты взбешен, тело выде­ляет определенные опьяняю­щие яды, и кровь становится отравленной. Быть в бешен­стве значит быть в состоянии временного безумия. И чело­век забывает об этом все, по­тому что совершенно этого не осознает. И именно так люди влюбляются, убивают друг дру­га, совершают самоубийство, делают всевозможные вещи.
Первый шаг в осознанно­сти — стать очень вниматель­ным к своему телу. Мало-по­малу человек становится бдительным в каждом жесте, в каждом движении. По мере того как ты становишься более осознанным, начинает происходить чудо: многие вещи, которые ты делал раньше, просто исчезают. Твое тело становится более расслабленным, более сонастроенным, глубокий мир воцаряется в твоем теле, тонкая
музыка пульсирует в твоем теле.
Тогда начни осознавать мысли — то же самое нуж­но сделать с мыслями. Они тоньше тела и, конечно, го­раздо опаснее. И когда ты осознаешь мысли, тебя уди вит, что происходит у тебя внутри. Если ты запишешь все, что происходит в тебе в любое мгновение, тебя ждет великая неожиданность. Ты не поверишь: «И это
продолжается у меня внутри?» Просто продолжай писать де­сять минут. Закрой двери, за­при двери и окна, чтобы ни­кто не мог войти, и будь абсо­лютно честным — и разожги огонь, чтобы сжечь написан­ное! — никто не узнает, кро­ме тебя. И тогда будь дейст­вительно честным; продолжай записывать все, что происхо­дит внутри ума. Не истолко­вывай этого, не меняй, не ре­дактируй. Просто перенеси это на бумагу, в голом виде, в точности, как есть.
Через десять минут прочитай — и ты увидишь вну­три безумный ум! Мы не осознаем, что все это безумие продолжается, как подводное течение. Оно влияет на все, что только значительно в твоей жизни. Оно влияет на то, что ты делаешь; оно влияет на все. И полная сумма всего этого и есть твоя жизнь!
Таким образом, этого сумасшедшего нужно изме­нить. И чудо осознанности в том, что не нужно делать ничего, кроме как стать осознанным. Само явление на­блюдения этого меняет все. Мало-помалу сумасшед­ший исчезает. Мало-помалу мысли начинают следо­вать определенному образцу: их хаоса больше нет, они становятся более и более космосом. И тогда воцаряет­ся более глубокий мир.
И когда твое тело и ум в покое, ты увидишь, что и они сонастроены друг с другом, между ними есть мост. Теперь они не бегут в разные стороны, не едут на раз­ных лошадях. Впервые есть гармония, и эта гармония оказывает огромную помощь в том, чтобы работать над третьим шагом — то есть осознавать чувства, эмоции, настроения. Это самый тонкий слой и самый трудный, но если ты можешь осознавать мысли, это всего лишь один шаг дальше. Нужна лишь немного более интен­сивная осознанность, и ты начнешь отражать свои на­строения, эмоции, чувства.

Как только ты осознаешь все эти три слоя, они со­единяются в одно явление. И когда эти три слоя стано­вятся одним, начинают действовать в полной гармонии, вибрировать вместе, ты можешь почувствовать музыку всех трех: они становятся оркестром — и тогда случа­ется четвертое. Этого ты не можешь сделать — это случается само собой, это дар целого. Это награда для
тех, кто сделал эти три шага.
Четвертое — это предельная осознанность, которая
делает человека пробужденным. Человек осознает соб­ственную осознанность — это четвертое. Это делает человека буддой, пробужденным. И только в таком про­буждении человек узнает, что такое блаженство. Бла­женство — это цель, осознанность — путь к нему.

@темы: Буддизм, Цитаты, Ошо

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

От Даха

@темы: Стащено от, Картинки

---

Понимание
Я вообще никогда не использую слово «отрече­ние». Я говорю: Радуйся жизни, медитации, красо­там мира, экстазу существования — радуйся всему! Преврати обыденное в священное. Преврати этот берег в дальний берег, преврати эту землю в рай.
И тогда косвенным образом начинает случаться некое отречение. Но оно случается, ты это не дела­ешь. Это не действие, это происшествие. Ты начина­ешь отрекаться от собственной глупости; ты начи­наешь отрекаться от мусора. Ты. начинаешь отре­каться от бессмысленных отношений. Ты начинаешь отрекаться от работ, которые не удовлетворяют твое существо. Ты начинаешь отрекаться от мест, в кото­рых рост невозможен. Но я не назову этого отречени­ем; я называю это пониманием, осознанностью.
Если ты носишь в руках камни, думая, что это бриллианты, я не скажу тебе отречься от этих кам­ней. Я скажу: «Будь бдительнее и присмотрись по­лучше!» Если ты увидишь, что это не бриллианты, нужно ли будет от них отрекаться? Они сами собой выпадут у тебя из рук. Фактически, большое усилие и большая сила воли потребуются, чтобы продол­жать их носить. Но ты не сможешь продолжать их носить долго; однажды увидев, что они бесполезны, бессмысленны, ты. неизбежно их выбросишь.
И как только твои руки пусты, ты можешь на­чать искать настоящие сокровища. А настоящие со­кровища — не в будущем. Настоящие сокровища — прямо сейчас, здесь.

О Людях и Крысах

Пробуждение — это путь к жизни.
Дурак, спит, словно он уже мертв,
Но мастер пробужден, и он живет вечно.
Он наблюдает. Он ясен.

Как он счастлив! Ибо он видит, что пробуждение есть жизнь.
Как он счастлив, следуя пути пробужденных!
С великой настойчивостью он медитирует В поисках свободы и счастья,
Из Дхаммапады Гаутамы Будды
Мы постоянно живем абсолютно невнимательно к тому, что происходит вокруг нас. Да, мы стали очень эффек­тивными в том, чтобы что-то делать. Что бы мы ни делали, мы стали в этом настолько эффективными, что для этого нам больше не требуется никакой осознан­ности. Это стало механическим, автоматическим. Мы функционируем, как роботы. Мы еще не люди; мы ма­шины.
Именно это снова и снова говорил Георгий Гурджиев — что человек существует, как машина. Многих людей это оскорбляло, потому что никому не нравится, когда его называют машиной. Машины хотят, чтобы их называли богами; тогда они очень довольны и раздува­ются от радости. Гурджиев часто называл этих людей машинами, и он был прав. Если ты понаблюдаешь себя, то узнаешь, насколько механически себя ведешь.
Русский психолог Павлов и американский психолог Скиннер на девяносто девять и девять десятых процен­та правы в отношении человека: они верят, что чело-век — это прекрасная машина, ничего больше. В нем нет никакой души. Я говорю, что в девяносто девяти и девяти десятых процента случаев они правы; они упу­скают из виду лишь небольшой сектор. В этом неболь­шом секторе — будды, пробужденные. Но это им про­стительно, потому что Павлов никогда не сталкивался с буддой — он сталкивался только с такими людьми, как вы.
Скиннер изучал людей и крыс и не нашел между ними никаких различий. Крысы — простые существа, вот и все; человек немного сложнее. Человек — это очень сложная машина, крысы — машины попроще. Крыс изучать легче; именно поэтому психологи всегда изучают крыс. Изучая крыс, они выводят заключения о человеке — и их заключения почти правильны. Я гово­рю «почти», заметьте, потому что эта одна десятая про­цента — самое важное из всех когда-либо случивших­ся явлений. Будда, Иисус, Мухаммед — эти немногие пробужденные являются настоящими людьми. Но где найдет будду Б. Ф. Скиннер? Не в Америке, конечно...
Я слышал:
Кто-то спросил раввина:
— Почему Иисус решил не рождаться в двадцатом веке в Америке?
Раввин пожал плечами и ответил:
— В Америке? Это было бы невозможно. Во-первых, сможете ли вы найти непо­рочную деву? И во-вторых, где вы найдете трех мудрецов?
Где Б. Ф. Скиннеру найти будду? И даже если бы он нашел будду, его предубеждения, предрассудки и идеи не дали бы ему его увидеть. Он будет продолжать ви­деть крыс. Он не может понять ничего такого, чего бы не могли делать крысы. Как же, крысы не медитируют, крысы не становятся просветленными. А его концепция человека — увеличенная модель крысы. И все же я го­ворю, что он прав в отношении подавляющего боль­шинства людей; его заключения не ошибочны, и будды согласятся с ним в отношении так называемого нор­мального человечества. Нормальное человечество креп­ко спит. Даже животные так крепко не спят.
Видели ли вы оленя в лесу — каким вниматель­ным он выглядит, как бдительно движется? Видели ли вы птицу на дереве — как разумно она продолжает наблюдать все, что происходит вокруг нее? Подойди к птице — она позволит тебе приблизиться лишь на опре­деленное расстояние. Стоит тебе сделать лишь шаг за его пределы, и она улетит. В ней есть определенная бдительность в отношении своей территории. Если кто-то вторгается на эту территорию, это опасно.
Если вы оглянетесь вокруг, вы удивитесь: человек кажется самым сонным животным на земле.
На аукционе, где распродавалось имущество город­ского борделя, женщина купила себе попугая. Две неде­ли она закрывала его клетку платком в надежде, что это поможет птице забыть ее вульгарный лексикон. Когда же в конце концов клетка была открыта, попугай огля­делся по сторонам и изрек:
— Ар-р! Нов-вый дом. Нов-вая Мадам.
Когда вошли дочери этой женщины, он добавил:
— Ар-р! Нов-вые девочки.
Когда же вечером пришел с работы ее муж, попугай сказал:
— Ар-р! Ар-р! Стар-рые добр-рые клиенты!
Человек пребывает в очень низменном состоянии. Фак­тически, именно в этом смысл христианской притчи о паде­нии Адама и его изгнании. Почему Адам и Ева были изгна­ны из рая? Они были изгнаны за то, что съели плод знания.
Они были изгнаны за то, что ста­ли умами и утратили сознание. Если ты становишься умом, ты теряешь сознание — ум озна­чает сон, ум означает шум, ум означает механичность. Стано­вясь умом, ты теряешь сознание.
Таким образом, вся работа, которая должна быть продела­на, состоит в том, чтобы сно­ва стать сознанием и лишить­ся ума. Ты должен выбросить
из своей системы все, что собралось в ней как знание. Именно это знание удерживает тебя во сне; таким об­разом, чем более человек знающий, тем более он спит.
Таким же было и мое собственное наблюдение. Не­винные деревенские жители гораздо более чутки и бди­тельны, чем профессора в университетах или пандиты в храмах. Пандиты — не кто иной, как попугаи; акаде­мики в университетах — не что иное, как священный коровий навоз, полный бессмысленного шума, — просто умы, никакого сознания.
Люди, которые работают с природой: фермеры, садов­ники, дровосеки, плотники, художники, — гораздо более бдительны, чем люди, которые занимают в университе­тах посты деканов, проректоров и ректоров. Потому что, когда ты работаешь с природой, природа бдительна. Де­ревья бдительны; форма их бдительности, несомненно, отличается от нашей, но они очень бдительны.
Сейчас эта бдительность получила научные доказа­тельства. Если приходит дровосек, с топором в руках и намерением срубить дерево, все деревья, воспринимаю­щие его приближение, начинают дрожать. Сейчас этому есть научные доказательства; я не поэтизирую, я это говорю вполне научно. Сейчас есть инструменты, при помощи которых можно определить, счастливо дерево или несчастно, испугано ли, печально или восторженно. Когда приближается дровосек, при виде его деревья дро­жат. Они осознают, что приближается смерть. А дрово­сек еще не срубил дерева — он только приближается...
И еще одно, что еще более странно: если дровосек просто идет мимо, без намерения срубить дерево, тогда ни одно дерево не пугается. Это тот же самый дровосек с тем же самым топором. Кажется, на деревья воздей­ствует его намерение срубить дерево. Это означает, что деревья воспринимают его намерение; это означает, что деревья считывают саму его вибрацию.
И еще более значительный факт, замеченный наукой:
если ты идешь в лес и убиваешь животное, это потрясает не только окружающее животное царство, но и деревья. Если ты убиваешь оленя, все олени кругом чувствуют виб­рацию убийства, и им становится грустно; их охватывает великая дрожь. Внезапно им становится страшно без вся­кой определенной причины. Может быть, они не видели, как был убит олень, но каким-то образом, тонким образом, на них это повлияло — как повлияло и на деревья, на попугаев, на тигров, на орлов, на травинки. Случилось убий­ство, случилось разрушение, случилась смерть — это влия­ет на все вокруг. Человек кажется самым сонным...
На эти сутры Будды нужно глубоко медитировать, их нужно впитать, понять. Он говорит:
Пробуждение — это путь к жизни.
Ты жив лишь пропорционально тому, насколько ты осознан. Осознанность — это разница между жизнью и смертью. Ты не жив лишь потому, что дышишь, ты не жив лишь потому, что у тебя бьется сердце. Физиологи­чески в тебе можно поддерживать жизнь в больнице, без всякого сознания. Твое сердце будет продолжать биться, и ты сможешь дышать. Тебя можно поддержи­вать механически в таком состоянии, что ты останешь­ся живым много лет — в том смысле, что будет про­должаться твое дыхание, сердце будет продолжать бить­ся, и кровь будет продолжать циркулировать. В развитых странах мира сейчас есть много людей, ведущих овощ­ное существование в больницах, потому что развитие технологии сделало возможным откладывать смерть на неопределенный срок — многие годы в тебе можно поддерживать жизнь. Если это жизнь, тогда в тебе мож­но поддерживать жизнь. Но это совершенно не жизнь. Просто овощное существование; это не жизнь.
У будд определение другое. Их определение состоит в сознании. Они не говорят, что ты жив, потому что можешь дышать, они не говорят, что ты жив, потому что v тебя циркулирует кровь; они говорят, что ты жив, лишь если ты пробужден. Таким образом, кроме пробужден­ных, никто по-настоящему не жив. Вы трупы — ходя­щие', говорящие, что-то делающие, вы роботы.
Пробуждение — это путь к жизни, говорит Будда. Станьте более пробужденными, и вы станете более жи­выми. А жизнь есть Бог — никакого другого Бога нет. Поэтому Будда говорит о жизни и осознанности. Жизнь составляет цель, осознанность — методологию, технику, чтобы ее достичь.
Дурак спит...
Спит каждый, поэтому под дураком подразумевается каждый из вас. Не обижайтесь. Факты нужно констати­ровать, как есть. Вы действуете во сне; именно поэтому вы продолжаете спотыкаться, продолжаете делать вещи, которых не хотите делать. Вы продолжаете делать вещи, которых решили не делать. Вы продолжаете делать вещи, о которых знаете, что они неправильны, и не делаете ве­щей, о которых знаете, что они правильны.
Как это возможно? Почему вы не можете идти пря­мо? Почему продолжаете сбиваться на ответвления и заходить в никуда не ведущие тупики? Почему вы про­должаете заблуждаться?
Студента театрального училища впервые пригласили сыграть небольшую роль в пьесе. В определенном месте он должен был выйти на сцену, вытянув перед собой руки, словно подавая меч, и сказать главному герою:
— Волобуев, вот ваш меч!
Он стал так интенсивно репетировать и готовиться, что друзья стали его дразнить:
— Спорим, что вместо «Волобуев» ты скажешь «Во-лох...ев»!
Было заключено пари, и он стал тренироваться еще интенсивнее. Наконец наступил день премьеры. В на­значенный момент дебютирующий актер вышел на сцену, направив все внимание на то, чтобы не оговориться, и вытянул перед собой руки, словно подавая тяжелый меч.
Воло-бу-ев! — говорит он во всю мощь своего голоса и, бросив торжествующий взгляд на друзей, сидя­щих в зале, объявляет: — Вот ваш х...й! *
* Анекдот, основанный на игре слов, в связи с просьбой Ошо переводить его, а не его слова, даже если это неправильно, перевод­чик позволяет себе заменить аналогичным, интегрированным в русский язык, театральным анекдотом, так как чувствует, что объ­ясненная шутка перестает быть смешной, а в этом месте, по ощу­щению переводчика, переводу подлежат более шок и смех, чем буквальные слова и выражения.
Происходит именно так. Наблюдайте свою жизнь — все что вы продолжаете делать, так несуразно и создает такую сумятицу. У вас нет никакой ясности, у вас нет никакой восприимчивости. Вы не бдительны. Вы не можете видеть, не можете слышать — конечно, у вас есть уши, которые слышат, но нет никого внутри, кто понимал бы услышанное. Конечно, у вас есть глаза, ко­торые видят, но никто не присутствует внутри. И вот ваши глаза продолжают видеть, а уши — слышать, но вы ничего не понимаете. На каждом шагу вы спотыкае­тесь, на каждом шагу делаете какую-то глупость... И все же продолжаете считать себя осознанными.
Отбросьте эту идею совершенно. Отбросить ее — великий скачок, великий шаг, потому что, как только идея «Я осознаю» отброшена, ты начнешь исследовать и ис­кать пути и средства к тому, чтобы действительно на­чать осознавать. Поэтому первое, что должно просочиться в тебя, — это что ты спишь, крепко спишь.
Современная психология обнаружила несколько важ­ных вещей; и, хотя их открыли лишь интеллектуально, все же это хорошее начало. Если они интеллектуально открыты, рано или поздно они будут экзистенциально пережиты.
Фрейд был великим пионером; конечно, не буддой, но все же человеком большой важности, потому что он первым заставил большую часть человечества признать идею того, что в нем скрыто бессознательное. Созна­тельный ум — это только одна десятая часть, а бессоз­нательный ум гораздо больше сознательного.
Его ученик, Юнг, пошел немного дальше, немного глуб­же и обнаружил коллективное бессознательное. Теперь нужен еще кто-то, кто обнаружил бы еще одно, что есть в человеческой природе, — и я надеюсь, что рано или поздно психологические исследования это откроют, — космическое бессознательное. О нем говорят Будды.
Мы можем говорить о сознательном уме... — очень хрупкая вещь, очень небольшая часть твоего существа. Под ним находится подсознательный ум, — ты смутно ощущаешь, что он тебе что-то шепчет, но не можешь понять, что именно. Он всегда стоит позади сознательного и дергает его за веревочки. Третий слой — бессоз­нательный ум, с которым ты сталкиваешься лишь в снах или под воздействием наркотиков. За ним — коллектив­ный бессознательный ум. С ним ты сталкиваешься, лишь глубоко исследуя бессознательный ум; тогда ты нахо­дишь коллективное бессознательное. А если ты пойдешь еще дальше и глубже, то придешь к космическому бессоз­нательному. Космическое бессознательное — это сама природа. Коллективное бессознательное — это все че­ловечество, которое жило до сих пор; это часть тебя. Бессознательное — это твое индивидуальное бессозна­тельное, которое подавило в тебе общество и которому не было позволено выразиться; поэтому оно входит че­рез черный ход, в снах.
А сознательный ум... Я буду называть его так назы­ваемым сознательным умом, потому что он действитель­но только так называемый. Он безмерно мал; но даже если он лишь едва мерцает, все равно он важен, потому что содержит семя; семена всегда очень малы. В нем содержится огромный потенциал. Он открывает совер­шенно другое измерение. Точно так же, как Фрейд от­крыл измерение под сознательным, Шри Ауробиндо от­крыл измерение над сознательным. Фрейд и Шри Ауро­биндо — два самых важных человека этого века. Оба они интеллектуалы, ни один из них не пробужден, но они сослужили человечеству огромную службу. Интел­лектуально они дали нам осознать, что мы не так малы, как кажемся на поверхности, что эта поверхность скры­вает великие глубины и высоты.
Фрейд вошел в глубины, Шри Ауробиндо попытался проникнуть в высоты. Над нашим так называемым со­знательным умом находится настоящий сознательный ум; он достигается только в медитации. Когда к ваше­му обычному сознательному уму добавляется медитация, когда обычный сознательный ум сочетается с медита­цией, он становится настоящим сознательным умом.
За настоящим сознательным умом — сверхсозна­тельный ум. В медитации ты получаешь лишь его про­блески. Медитация — это блуждание в темноте. Да, открываются некоторые окна, но ты снова и снова па­даешь обратно. Сверхсозна­тельный ум означает самадхи — ты достиг кристально чистой восприимчивости, ты достиг интегрированной осо­знанности. Теперь ты не мо­жешь упасть ниже нее; она твоя. Она остается с тобой даже во сне.
За пределами сверхсозна­тельного — коллективное сверхсознательное ; коллек­тивное сверхсознательное — это то, что во всех религиях
известно как «бог». А за пределами коллективного сверх­сознательного — космическое сверхсознательное, выхо­дящее за пределы даже богов. Будда называет его нир­ваной, Махавира называет его кайвальей, индуистские мистики называют его мокшей; вы можете называть его истиной.
Это девять состояний твоего существа. А ты жи­вешь лишь в небольшом уголочке своего существа — в крошечном сознательном уме. Ты подобен человеку, у которого есть дворец и который совершенно забыл о дворце и начал жить у его дверей — думая, что больше ничего нет.
Фрейд и Шри Ауробиндо — великие интеллектуаль­ные гиганты, пионеры, философы, хотя их работы во мно­гом основываются на догадках. Вместо того чтобы учить студентов философии Бертрана Расселла, Альфреда Нор-та Уайтхеда, Мартина Хайдеггера и Жан-Поля Сартра, лучше было бы рассказывать людям больше о Шри Ау­робиндо, потому что он был одним из величайших фило­софов этого века. Но академический мир им пренебре­гает, совершенно его игнорирует. Причина в том, что даже просто почитать Шри Ауробиндо достаточно, что­бы возникло ощущение собственной неосознанности. Он сам еще не будда, но все же он создаст для тебя смущающую ситуацию. Если он прав, что тебе делать? Почему ты не исследуешь высоты своего существа?
Фрейда приняли с большим сопротивлением, но в конце концов приняли. Шри Ауробиндо еще даже не приняли. Фактически, его даже никто не опровергает:
его просто игнорируют. И причина ясна. Фрейд говорит о чем-то низшем, чем ты, — это не смущает; ты мо­жешь хорошо себя чувствовать, зная, что ты сознателен, а под твоим сознанием есть подсознательное, бессозна­тельное и коллективное бессознательное. Но эти состо­яния ниже тебя; ты на вершине, ты можешь чувство­вать себя очень хорошо. Но, изучая Шри Ауробиндо, ты почувствуешь смущение, обиду, потому что есть состоя­ния выше твоего — человеческому это никогда не хо­чется признавать, что что-то может быть выше него. Человеку хочется считать себя величайшей из вершин, кульминацией, Гуришанкаром, Эверестом — и верить, что выше него ничего нет...
И это дает очень хорошее чувство: отрицая свое собст­венное царство, отрицая свои собственные вершины, вы чувствуете себя очень хорошо. Посмотрите, как это глупо.
Будда прав. Он говорит: Дурак спит, словно он уже мертв, но мастер пробужден, и. он живет вечно.
Осознанность вечна, она не знает смерти. Умирает лишь неосознанность. Поэтому, если ты останешься бессозна­тельным, спящим, тебе придется снова умереть. Если ты хочешь избавиться от всего несчастья снова и снова рож­даться и умирать, если хочешь избавиться от колеса жизни и смерти, тебе придется стать абсолютно бдительным. Тебе придется подниматься в сознании выше и выше.
Эти вещи — не для восприятия на интеллектуаль­ной почве; эти вещи должны стать опытом, эти вещи должны стать экзистенциальными. Я говорю не для того, чтобы философски вас убедить, потому что философское убеждение не приносит ничего, никакого урожая. На­стоящий урожай приходит, лишь когда ты совершаешь великое усилие, чтобы проснуться.
Но эти интеллектуальные путеводители могут со­здать в тебе желание, жажду; могут дать тебе осознать потенциал, осознать свои возможности; могут дать тебе осознать, что ты не то, чем кажешься, — ты гораздо большее.
Дурак, спит, словно уже мертв, но мастер про­бужден, и он живет вечно. Он наблюдает. Он ясен.
Простые и красивые слова. Истина всегда проста и всегда красива. Просто увидьте простоту этих двух ут­верждений... но сколько в них содержится! Миры внут­ри слов, бесконечные миры... — Он наблюдает. Он ясен.
Единственное, чему нужно научиться, — это наблю­дение. Наблюдай! Наблюдай каждое действие, которое совершаешь. Наблюдай каждую мысль, проходящую в уме. Наблюдай каждое желание, охватывающее тебя. Наблюдай даже незначительные жесты — как ты хо­дишь, говоришь, ешь, принимаешь ванну. Продолжай на­блюдать, во всем, везде. Пусть все становится возможно­стью наблюдать.
Не ешь механически, не продолжай просто набивать себя пищей — будь очень наблюдательным. Жуй тща­тельно и наблюдательно... и ты удивишься тому, сколько упускал до сих пор, потому что каждый кусок будет приносить огромное удовлетворение. Если ты ешь на­блюдательно, еда станет вкуснее. Даже обычная еда ста­нет самой вкусной, если ты наблюдателен; а если ты не наблюдателен, ты можешь есть самую вкусную еду, но в ней не будет вкуса, потому что нет никого, кто мог бы наблюдать. Ты просто продолжаешь набивать себя пи­щей. Ешь медленно, наблюдательно; каждый кусок нуж­но прожевать, почувствовать.
Вдыхай запах, ощущай прикосновение, чувствуй по­рыв ветра и солнечные лучи. Смотри на луну, и стань просто безмолвным водоемом наблюдательности, и луна будет отражаться в тебе в безмерной красоте.
Двигайся по жизни, оставаясь полностью наблюдатель­ным. Снова и снова ты забудешь. Не становись из-за это­го несчастным; это естественно. Миллионы жизней ты никогда не пытался наблюдать, и это так просто и естест­венно, что ты продолжаешь забывать снова и снова. Но в то же мгновение, как вспоминаешь, наблюдай снова.
Помни одно: когда вспоминаешь, что забыл наблю­дать, не сожалей, не раскаивайся; иначе ты потеряешь время даром. Не чувствуй себя несчастным: «Я снова упустил». Не начинай чувствовать: «Я грешник». Не начинай себя осуждать, потому что это сущая потеря времени. Никогда не раскаивайся в прошлом! Живи в этом мгновении. Если ты забыл, ну и что? Это естествен­но — это стало привычкой, а привычки умирают с тру­дом. И это не просто привычка, усвоенная за одну жизнь;
эти привычки устанавливались миллионы жизней. По­этому, если ты можешь оставаться наблюдательным хотя бы несколько мгновений, будь благодарен. Даже эти несколько мгновений — больше, чем можно ожидать. Он наблюдает. Он ясен.
И когда ты наблюдаешь, возникает ясность. Почему ясность возникает из наблюдения? Потому что, чем бо­лее ты в наблюдении, тем более и более замедляется твоя поспешность. Ты становишься изящнее. По мере того как ты наблюдаешь, болтовни становится меньше и меньше, потому что энергия, становившаяся болтовней, начинает становиться наблюдением — та же самая энер­гия! Теперь больше и больше энергии будет преобразо­вано в наблюдение, и ум не будет получать питания. Мысли будут становиться тоньше и тоньше, они начнут терять в весе. Мало-помалу они начнут отмирать. А ког­да мысли умирают, возникает ясность. Теперь твой ум пре­вращается в зеркало.
Как он счастлив! И ког­да человек ясен, он блажен. Именно замешательство ста­новится коренной причиной несчастья; именно ясность становится основой блажен­ства. Как он счастлив! Ибо он видит, что пробужденность есть жизнь.
И теперь он знает, что смерти нет, потому что пробужденность никогда не мо­жет быть разрушена. Когда приходит смерть, будешь наблюдать и ее. Ты умрешь, наблюдая, — наблюдение не умрет. Твое тело исчезнет, прах вернется во прах, но наблюдение останется; оно станет частью космического целого. Оно станет косми­ческим сознанием.
В эти мгновения пророки Упанишад объявляют:
«Ахам брахмасми — Я космическое сознание». В одно из таких мгновений Аль-Хилладж Мансур объявил:
«.Аналь хак! — Я истина!» Это высоты, принадлежа­щие тебе по праву. Если ты их не достигаешь, за это ответствен ты и никто другой.
Как он счастлив! Ибо он видит, что пробуждение
есть жизнь.
Как он счастлив, следуя пути пробужденных!
С великой настойчивостью он медитирует
В поисках свободы и счастья.
Слушайте эти слова очень внимательно. С великой настойчивостью... Пока ты не приложишь тотального усилия, чтобы проснуться, этого не случится. Частичные усилия бесполезны. Ты не можешь быть наполовину здесь, наполовину там; не можешь быть чуть теплым. Это не поможет. Чуть теплая вода не испарится; чуть теплые попытки быть бдительным обречены на поражение.
Трансформация происходит, лишь если ты вкладыва­ешь в нее тотально всю свою энергию. Когда ты ки­пишь при ста градусах нагрева, ты испаряешься, и про­исходит алхимическая перемена. Тогда ты начинаешь подниматься вверх. Вы не замечали? — вода течет вниз, но пар поднимается вверх. Точно так же происходит и это: бессознательность течет вниз, сознание поднима­ется вверх.
И еще одно: «вверх» синонимично «внутрь», а «вниз» — «наружу». Сознание движется внутрь, бессознательность — наружу. Бессознательность удерживает вас в полной тьме; ваши глаза остаются постоянно сфокусированными на других. Это создает своего рода экстравертность и удер­живает вас снаружи. Сознание создает внутреннее про­странство. Оно делает вас интровертами; оно вводит вас вовнутрь, глубже и глубже.
Глубже и глубже также значит выше и выше; глуби­на и высота растут одновременно, точно как растет де­рево. Ты видишь только, что оно движется вверх, но не видишь, что корни движутся вниз. Но сначала корни должны опуститься вниз, и лишь тогда дерево может расти вверх. Если дерево хочет дотянуться до неба, ему придется пустить корни к самому дну, в самые глуби­ны. Дерево растет одновременно в обоих направлени­ях. Точно таким же образом сознание растет вверх... вниз, пуская корни в глубь твоего существа.

@темы: Буддизм, Цитаты, Ошо

---

- ...Это нечестно!
- Правда? Да что ты говоришь? - произнес Альберт мрачно. - Ну, иди, пожалуйся кому-нибудь! Скажи вселенной, что это нечестно, а то вдруг она не знает. Она наверняка тебя поймет. "О? - скажет она. - Что ж, хорошо, извини, что побеспокоила, ты свободна".

- ...А ты зачем сюда явился?
- Это же поле боя, верно? - осведомился ворон. - После битвы на поле боя должны появляться вороны. - Его свободно вращающиеся глаза закатились. - Иначе столько питательной протоплазмы пропадет.
- Ты имеешь в виду, что всех их съедят?
- Это и называетсяч круговоротом жизни, - объяснил ворон.
- Ужас, - покачала головой Сьюзен.
Черные птицы уже кружили в воздухе.
- На самом деле ничего ужасного тут нет, - возразил ворон. - А на десерт, так сказать, лошади.
Одна воюющая сторона, если ее можно было так назвать, спасалась бегством с поля боя, вторая с азартом за ней гналась.
Птицы опускались на землю, готовясь приступить - Сьюзен взглянула на небо - к раннему, но сытному завтраку. Глазунья подана.

В Скроте не было даже реки. Городок существовал только потому, что тут должно было что-то существовать.
В городе было две улицы в форме креста, одна таверна, одна семенная лавка, одна кузница, пара амбаров и извозчичий двор, носивший оригинальное название "ИЗВОЗЧИЧИЙ ДВОР СЕТА".
Все было неподвижным. Даже мухи спали. Единственными обитателями улиц были длинные тени.
- Кажется, ты говорил, это город одной лошади, - припомнил Клифф, когда телега покатилась по изрытому колеями, покрытому лужами участку, который, вероятно, гордо именовался городской площадью.
- Видимо, она сдохла, - сказал Асфальт.
Золто встал на телеге и широко раскинул руки.
- Приветствую тебя, Скрот! - заорал он.
Вывеска на извозчичем дворе рассталась с последним гвоздем и упала на землю, подняв клубы пыли.
- Жизнь на колесах, - сказал Золто, - особенно привлекает меня тем, что постоянно встречаешься с приятными людьми и посещаешь всякие интересные места.
- Думаю, ночью он немного оживает, - оптимистично произнес Асфальт.
- Ага, - согласился Клифф. - В это я могу поверить. Именно такой город может оживать ночью. Население именно такого города нужно зарыть в землю на перекрестке и вбить в эту братскую могилу осиновый кол.

- Слышал я о таких городках, - прошептал Золто. - Приезжаешь в такой городишко с милым названием Дружба, там, или Согласие, а на следующий день тебя подают в виде жаренных ребрышек.
- Только не меня, - откликнулся Клифф. - Я слишком каменистый.
- Значит, будешь садом камней.
- ...Э-э... А что вы в Скроте любите? - спросил Асфальт.
- Ну, - сказал трактирщик, превратившись в сгушавшихся сумерках в едва различимый силует. - В это время года мы обычно жарим ребрышки у сада камней.

@темы: Нежный червь, Осторожно, Пратчетт!, Книги, Цитаты

---

Ошо

Предисловие

Одна из самых важных вещей, которые нужно понять о человеке, состоит в том, что человек спит. Он не просыпа­ется, даже когда думает, что проснулся. Его пробуждение очень хрупко; его пробуждение так крошечно, что его во­обще не стоит принимать во внимание. Его бодрствова­ние — только красивое, но совершенно пустое название.
Ты спишь ночью, ты спишь днем — с рождения до смерти ты продолжаешь переходить от одного образца сна к другому, но никогда на самом деле не просыпа­ешься. Не дурачь себя тем, что просыпаешься, просто открыв глаза. Пока не открылись внутренние глаза — пока ты не стал полным света, пока не научился видеть самого себя, видеть, кто ты такой, — не думай, что бодр­ствуешь. Это величайшая из иллюзий, в которых живет человек. И если ты предполагаешь, что уже проснулся, не может быть и речи о том, чтобы приложить усилия и действительно проснуться.
Вот первое, что должно глубоко просочиться в ваши сердца, — вы спите, крепко спите. День за днем вы спите и видите сны. Иногда сны снятся с открытыми глазами, иногда — с закрытыми, но вам снятся сны — ты есть сон. Ты еще не реальность.
Конечно, во сне, что бы ты ни делал, это бессмыслен­но. Что бы ты ни думал, это бесполезно, что бы ты ни проецировал, это остается ча­стью твоего сна и никогда не позволяет тебе увидеть то, что есть. Поэтому все будды на­стаивали только на одном: про­снись! Сознательно, многие века... все их учение может содержаться в одной-единст-венной фразе: будь пробужден­ным. И они изобретали мето­ды, стратегии; они создавали контексты, пространства и энергетические поля, в кото­рых можно было бы шоковой терапией привести вас в осо­знанность.
Да, если только ты не подвергнешься шоку, не бу­дешь потрясен до самого основания, ты не проснешь­ся. Сон продолжался так долго, что достиг самых кор­ней твоего существа; ты им пропитан. Каждая клетка твоего тела и каждый фибр твоего ума наполнились сном. Это не маленькое явление. Поэтому нужно ог­ромное усилие, чтобы быть бдительным, чтобы быть вни­мательным, чтобы быть наблюдательным, чтобы стать свидетелем.
Если бы все будды мира согласились в чем-то од­ном, это было бы следующее: человек, какой он есть, — спит, а человек, каким он должен быть, — должен быть пробужденным. Пробуждение — это цель, и пробужде­ние — это вкус всех их учений. Заратустра, Лао-цзы, Иисус, Будда, Бахауддин, Кабир, Нанак — все пробуж­денные учили только одному... на разных языках, в раз­ных метафорах, но песня их остается прежней. Точно как все моря соленые на вкус, — попробуешь ли ты морскую воду на севере или на юге, вкус ее будет соле­ным, — так и пробуждение — вкус природы будды.
Но если ты будешь продолжать верить, что уже про­бужден, то не приложишь никаких усилий. Тогда нет и речи о том, чтобы приложить какие-то усилия, — зачем беспокоиться?
Из своих снов вы создали религии, богов, молитвы ритуалы, — ваши боги настолько же остаются частью ваших снов, как и что угодно другое. Ваша политика _. это часть ваших снов, ваши религии — это часть ваших снов, ваша поэзия, ваша живопись, ваше искусство, — что бы вы ни делали, поскольку вы спите, то и делаете все согласно своему состоянию ума.
Ваши боги не могут отличаться от вас. Кто их со­здаст? Кто придаст им форму, цвет и облик? Их создаете вы, их ваяете вы; у них такие же глаза, что и у вас, такие же носы — и точно такие же умы! В Ветхом Завете Бог говорит: «Я очень ревнивый Бог!» Кто мог создать такого Бога, который ревнив? Бог не может быть ревнивым, а если Бог и ревнив, что тогда плохого в ревности? Если даже Бог ревнив, почему вы должны думать, что делаете что-то плохое, испытывая ревность? Ревность божественна!
В Ветхом Завете Бог говорит: «Я очень гневный Бог! Если вы не последуете моим заповедям, я вас унич­тожу. Вы будете навечно брошены в ад. И поскольку я очень ревнивый, — говорит Бог, — не поклоняйтесь ни­кому другому. Я не могу этого потерпеть». Кто создал такого Бога? Должно быть, из собственной ревности, из собственного гнева вы создали такой образ. Это ваша проекция, ваша тень. Это отражает вас и никого друго­го. И то же самое со всеми богами всех религий.
Именно из-за этого Будда никогда не говорил о Боге. Он говорил:
— Какой смысл говорить о Боге с людьми, которые спят? Они будут слушать во сне. Они будут видеть сны обо всем, что им говорят, они создадут собственных бо­гов, которые будут совершенно фальшивыми, совершен­но бессильными, совершенно бессмысленными. Лучше, чтобы таких богов вообще не было.
Именно поэтому Будда не заинтересован в том, что­бы говорить о богах. Он заинтересован лишь в том, чтобы вас разбудить.
Есть история о буддистском просветленном масте­ре, который сидел однажды вечером на берегу реки, на­слаждаясь звуками воды, звуком ветра в кронах деревь­ев... К нему подошел человек и спросил:
— Не мог бы ты в одном слове передать мне сущ­ность своей религии?
Этот мастер остался в молчании, полном молчании,
словно не слышал вопроса. Человек сказал:
— Ты что, глухой?
— Я слышал твой вопрос и уже ответил на него! Ответ — молчание. Я остался в молчании — эта пауза, этот интервал и были моим ответом.
Человек сказал:
— Я не могу понять такого таинственного ответа. Не мог бы ты высказать это немного яснее?
И мастер написал на песке слово «медитация», паль­цем, маленькими буквами. Человек сказал:
— Теперь я могу прочитать. Это немного лучше, чем в прошлый раз. По крайней мере, у меня есть слово, и я могу о нем размышлять. Но не мог бы ты высказать
это еще немного яснее?
Мастер написал снова: «МЕДИТАЦИЯ». Конечно, теперь он написал буквами побольше. Человек почувст­вовал себя немного смущенным, озадаченным, обижен­ным, сердитым. Он сказал:
— Снова ты пишешь «медитация»? Неужели ты не можешь сказать мне яснее?
И мастер написал большими, заглавными буквами:
«МЕДИТАЦИЯ».
— Кажется, ты сумасшедший! — сказал человек.
— Я уже достаточно далеко отошел от истины, — сказал мастер. — Первый ответ был правильным, вто­рой не совсем правильным, третий еще более непра­вильным, а четвертый — совершенно ошибочным, — по­тому что, написав «МЕДИТАЦИЯ» заглавными буква­ми, обожествляешь ее.
Именно поэтому Бог пишется с заглавной буквы. Каждый раз, когда ты хочешь сделать что-то высшим, предельным, ты пишешь это слово с заглавной буквы. Мастер сказал:
— Я уже совершил грех.
Он стер все эти слова и сказал:
— Пожалуйста, прислушайся к моему первому отве­ту — только в нем я был прав.
Тишина — это место, в ко­тором каждый пробуждается в то время как хаос ума погружа­ет в сон. И если ум твой все еще задает вопросы — значит ты спишь. Сидя безмолвно, в тишине, когда ум исчезает, ты можешь услышать щебетание птиц, и никакой работы ума полная тишина... это пение птиц, щебетание и никакой работы ума, внутреннее безмолвие, тогда пробуждение приходит к тебе. Оно не приходит извне, оно вырастает изнутри. В противном случае помни — ты спишь.

@темы: Буддизм, Цитаты, Ошо